Февральская революция. Часть 4

← Часть 3

Тюрьма народов

Война резко отразилась на положении угнетённых национальностей. В царской России в тяжких условиях находились все трудящиеся, но особенно невыносимым было положение трудящихся нерусских национальностей, «инородцев». Экономическая эксплуатация «инородцев» усугублялась жестоким национальным угнетением. Даже те жалкие права, которыми пользовались русские рабочие, безгранично урезывались для угнетённых национальностей. Грабёж, политическое бесправие, административный произвол и культурный гнёт несло самодержавие порабощённым народам.

Известно, что политика русских царей носила завоевательный характер. В XVI — XVII веках царизм, отражая интересы бояр, дворян и купцов, предпринимает широкие военные походы на Восток. Он накладывает грабительскую лапу на земли Среднего и Нижнего Поволжья, покоряет Сибирь, достигая Тихого океана, вторгается в степи левобережной Украины. С ещё большей резкостью проявляются интересы дворян, торгового и зарождающегося промышленного капитала в военных планах Петра I, который стремился «стать твёрдой ногой» на берегах Балтийского, Чёрного и Каспийского морей. При нём русский царизм захватил районы Эстонии, части Латвии и Финляндии, кавказское побережье Каспия. Екатерина II присоединила к России северное побережье Чёрного моря, Крым, правобережную Украину, Белоруссию, Литву и Курляндию. Александр I отнял у шведов Финляндию, у турок — Бессарабию и получил после войны с Наполеоном часть Польши с Варшавой. При нём же Россия закрепилась в Грузии и начала многолетнюю войну за порабощение кавказских горцев. Эта война длилась всё царствование Николая I. Царь Александр II закончил покорение Кавказа, отнял у Китая Приамурский и Уссурийский края, захватил огромные территории в Средней Азии. Последний царь Николай II, продолжая политику своих отцов и дедов, пытался присоединить к России Манчжурию и Корею, а затем вступил в мировую войну, преследуя захват Константинополя, Турецкой Армении, Северной Персии и Галиции.

Каждый шаг русского царизма, как и деятельность всех империалистических правительств Европы и США, был отмечен огнём, кровью и насилиями. Нищета, виселицы и народное горе сопровождали победное шествие капитализма в аулы Кавказа, кишлаки Туркестана, финско-угорские деревни Поволжья. Российская буржуазия не любит вспоминать, что царское правительство никогда не останавливалось в случае сопротивления перед поголовным истреблением и выселением местного населения захваченных областей. Нынешнее правительство России само не намерено останавливаться в империалистических захватах перед истреблением или выселением целых областей. Десятки цветущих горских аулов были превращены в развалины и пепел. Вырубались леса, сравнивались с землёй селения, вытаптывались и жглись посевы, расхищалось имущество горцев вплоть до домашнего скарба.

Земли, отнятые у коренного населения, царизм раздавал русским офицерам, помещикам, кулакам. На расхищенных землях башкир на Волге создавались тысячи богатейших барских усадеб. Огромные роскошные царские и княжеские имения вырастали на Кавказе, в Крыму, в Средней Азии. Проведение такой «земельной реформы» сопровождалось насаждением крепостного права. Пётр I ввёл его в Прибалтийском крае, Екатерина II — на Украине, Николай I укреплял его на Кавказе.

Следом за царской армией в завоёванные районы шли русские помещики, фабриканты и купцы. Национальные окраины наводнялись русскими солдатами, жандармами, чиновниками. Туда же царизм направлял православных попов, чтобы утвердить с помощью религиозного дурмана крепостное рабство, право штыка и золота.

Военное насилие и разбой сменялись ещё более страшным экономическим угнетением. Присоединённые районы превращались в колонии русского военно-феодального империализма, становились главными поставщиками сырья и топлива для растущей промышленности России. Украина дала ей донецкий уголь и криворожскую руду, Кавказ — нефть, Средняя Азия — хлопок, хлеб и т. п.

На смену старинным городам и крепостям возводились помещичьи усадьбы, кулацкие хутора, капиталистические фабрики. Рядом с ними немедленно возникали притоны двоякого рода — десятки тысяч «божьих» церквей и государевых кабаков. Они делали общее дело угнетения трудящихся: в кабаках спаивали местное население водкой, а в церквах его одурманивали страхом перед богом и «белым царём». Огромная армия попов усердно трудилась над внедрением в умы «дикарей» основ православия и самодержавия. Церкви были орудиями дополнительного грабежа национальных окраин. Трудящихся из «инородцев» крестили насильно, приучали к православию путём штрафов за непосещение исповеди, за незнание молитв, несоблюдение обрядов и т. д.

Проповедь христианства среди угнетённых национальностей носила самый грязный и циничный вид. Методы работы попов-миссионеров среди полудиких народов Сибири часто имели провокационный характер. Приехав в селение, православный поп начинал проповедь по-доброму, делал небольшие подарки, уговаривал. Если это не помогало завлечь население в сети, он останавливался длительным постоем у непокорного племени и принимал против него «решительные» меры: тайком вредил по хозяйству, спаивал, натравливал людей друг на друга, вымогал подношения, заставлял бесплатно работать «на церковь христову», т. е. на себя. В конце концов поп доводил местное население до того, что против него раздавались угрозы. Тогда поп немедленно вызывал войска и полицию, виновных «дикарей» хватали, отбирали всё имущество, сажали в тюрьму.

Не следует забывать, что первыми православными «просветителями» сибирских племён были беглые, бродячие монахи, которые вместе с молитвой и святой водой принесли народам Сибири водку и сифилис. Система спаивания туземцев-охотников применялась царизмом и позднее, когда было создано «Православное миссионерское общество» — огромное предприятие с 200 000 золотых руб. основного капитала. От такого «христианского» попечения в 1885-1913 гг. сибирские племена вымирали со страшной быстротой.

В течение 350 лет страшный церковно-государственный гнёт тяготел и над мусульманскими народами России. Религиозные гонения, конфискация имуществ, закрытие и снос мечетей сопровождались насильственным отбиранием детей мусульман в церковно-приходские школы. Под руководством одного только епископа казанского Луки в 1738 — 1755 гг. было разрушено в Татарии 418 мечетей из 536. Это факт.

Царским законом «Правила 31 марта 1906 года» [1] во всех школах «инородцев» официально вводилось обязательное обучение русскому языку. Дело нужное и полезное. Но тем же законом запрещался родной язык порабощённых народов! Такое положение было и раньше. В Польше после восстания 1863 г. были закрыты все национальные университеты и гимназии и заменены русскими школами. Было запрещено громко разговаривать по-польски в общественных местах — учреждениях, магазинах, на улицах. К слову сказать, нынешние украинские и российские фашисты поступают с языком точно так, как некогда поступал русский царизм.

Под сильным гнётом находился украинский народ. Само слово «Украина» было признано крамольным и заменено «Малороссией». Русский царизм запретил печатание книг и газет на украинском языке, запрещалось преподавание родного языка даже в частных школах и употребление его в публичных выступлениях. Результаты угнетения сказались самым губительным образом на культуре украинского народа. До присоединения к России Украина в культурном отношении стояла выше Великороссии. Но уже к концу XIX века украинские губернии давали поражающий даже для царской России % неграмотных. Это исторический факт.

Царское правительство беспощадно проводило русификацию нерусских народов с помощью армии, государственного аппарата, школы и церкви. То обстоятельство, что большинство порабощённых народов представляло собой культурно-отсталые национальности, только облегчало задачу. Русификация, однако, имела для отсталых народов положительную сторону в том, что несколько поднимала их экономический и культурный уровень. Но даже в тех случаях, когда русский империализм сталкивался с национальностями, по своему экономическому и культурному уровню стоявшими не ниже, а иногда и выше великороссов (поляки, финны, эстонцы, латыши, отчасти грузины, армяне, украинцы и др.), это не мешало ему проводить русификацию этих народов с той же свирепостью и непримиримостью. Александр I, захватывая Финляндию, обещал сохранить в ней сословное самоуправление, которым она пользовалась у Швеции. Но постепенно русское правительство ликвидировало эту автономию, уравняв в бесправии Финляндию с Россией. Польша уже давно была раздавлена царскими жандармами. Даже куцая земская реформа на Польшу не распространилась. Не получили поляки и суда присяжных. Многочисленные правовые ограничения были установлены для поляков по государственной службе и армии.

Сегодняшний мещанин-обыватель иногда спрашивает, почему среди русских революционеров было много евреев. Потому, что в особенно бесправном и тяжёлом положении в царской России находились трудящиеся евреи. Они были ограничены в праве жительства и свободного передвижения. Исключение составляли только богатые евреи — капиталисты, купцы первой гильдии и лица с университетским образованием. Для этих групп эксплуататорского класса России царское правительство ввело послабления в своей национальной политике. Но всё же по сравнению с господствующими русскими буржуа и помещиками еврейский или армянский капиталист или купец чувствовал себя бесправным. Доступ в школу для евреев был ограничен нормой, на государственную службу и железные дороги их совсем не принимали. Для проживания еврейских трудящихся была отведена т. н. «черта оседлости». Скученные в городах и местечках Польши, Литвы, Белоруссии и части Украины еврейские массы были обречены на беспросветную нищету.

В черте еврейской оседлости, как и в других национальных районах, местное население подвергалось самому бесстыдному обиранию со стороны царских властей. Система взяток, широко распространённая в царской России вообще, принимала в национальных областях невероятные размеры. Тучи прожорливых чиновников, как саранча, поедали последние крохи у трудящихся угнетённых национальностей. В Средней Азии в результате русской колонизации налоги на местное население выросли в 3-4 раза, в отдельных случаях увеличивались в 15 раз, например, на воду. Население вымирало. В одном узбекском оазисе, где до прихода русских было 45 селений, насчитывавших 956 дворов, через 20 лет колонизации осталось только 36 селений и 817 дворов, из которых 225 пустовали из-за разорения. Царизм вёл беспощадные кровавые расправы с туземцами за малейшую попытку возмущения с их стороны. Целые кишлаки выжигались дотла за какое-нибудь одно тело убитого русского, найденное по соседству. В приказе русского офицера, усмирявшего в 1910 г. восстание в Катта-Кургане, сказано: «…одна подошва русского солдата ценнее тысячи голов несчастных сартов (узбеков. — прим. И. Б., М. И.)» [2].

И такие приказы не оставались громкой фразой. В 1898 г. вспыхнуло восстание среди узбеков тогдашней Ферганской области. Во главе восстания стоял популярный в народе мулла Дукчи Ишан. Отряд местных жителей с ножами и палками напал на солдатские казармы в Андижане, было убито 19 солдат. Царские войска быстро подавили восстание. Сотни узбеков, даже непричастных к выступлению, были перебиты. С землёй сравняли все кишлаки, где жили руководители восстания, на их руинах выстроили русские селения. Для возмещения убытков, определённых в 130 000 рублей, продавалось с молотка имущество не только осуждённых, но и их родственников. По царскому суду 18 человек были повешены, 362 — присуждены к каторге от 4 до 20 лет.

Неудивительно, что народности Средней Азии, евреи и народы других колоний были проникнуты ужасом перед «русским именем». Каждый ничтожный царский чиновник чувствовал себя полным владыкой над подвластными ему «дикарями». Вся система управления была направлена к сохранению и поддержанию условий грабежа и национального угнетения. Власть и церковь советовали русскому населению не считать «некрещёного инородца» за человека.

Стараясь предотвратить аграрную революцию, русское правительство удовлетворяло земельные нужды части русского крестьянства за счёт угнетённых народов. Колонии отдавались в эксплуатацию и разграбление кулакам, верхнему слою середняков и казакам, которых переселяли на окраины. Тем самым из крестьян и казаков самодержавие создавало себе опору в борьбе с коренным национальным населением. Помещичья верхушка во главе черносотенцев, националистов, военщины и бюрократии вела бешеную национальную травлю против всех «инородцев». Чтобы оттянуть революцию и расколоть трудящихся, особенно усердно раздувался антисемитизм, организовывались еврейские погромы на Украине, армяно-тюркская резня в Закавказье и т. д. Царское правительство всячески поощряло национальную рознь между народами России. Натравливая трудящихся друг на друга, царизм упрочивал своё господство над угнетёнными национальностями, предотвращал возможность их объединения, создания единого интернационального фронта угнетённых народов против русского самодержавия. Национальная политика царизма выражалась древним римским лозунгом: «Разделяй и властвуй». Всё население Российской империи резко разграничивалось на два лагеря: великороссы, которым всячески внушалось, что они представляют собой привилегированную великодержавную нацию, и зависимые, неполноправные народы.

Опора трона — дворяне и крупные помещики — отличались особенным изуверством в разжигании национальной розни для утверждения русского великодержавия на захваченных землях. Были и более умеренные буржуазные партии, выражавшие интересы капиталистических помещиков и промышленного капитала, особенно лёгкой промышленности.

Эти группы сильно нуждались во внутреннем рынке, стремились достичь своих националистических целей путём некоторых внешних уступок и заигрывания с буржуазией угнетённых наций. Но и эти партии не допускали никаких колебаний в вопросах единства русского государства и дальнейших захватах чужих земель. Лозунг «единой и неделимой России» был общим для всего помещичье-буржуазного лагеря. Буржуазия лишь прикрывала свой шовинизм и национализм белыми перчатками и дипломатической фразой.

Так называемые социалисты, признавая на словах право наций на самоопределение, на деле отстаивали цельность Российской империи. Эсеры выступали за федеративное государство, но никаких прав народам на государственное отделение не давали, ограничивая решение национального вопроса областью культуры и языка.

Националисты — Польская партия социалистов, армянская «Дашнакцутюн», Бунд среди евреев, украинские социал-демократы — решали национальный вопрос по-буржуазному, стоя за разделение рабочего класса по национальностям. Национальный вопрос они сводили к узким проблемам своей национальности, отражая интересы мелкобуржуазных слоёв и извращая интернациональную пролетарскую линию. Одним из «решений» был проект «культурно-национальной автономии». Его суть — подмена самоопределения наций вплоть до отделения мелкобуржуазным националистическим лозунгом особых национальных союзов для руководства школьными, культурными и другими делами своей национальности. «Культурно-национальная автономия» разбивала единое классовое движение рабочих на отдельные национальные ручейки, распространяя вредные идеи взаимного недоверия и обособления рабочих разных национальностей. Идея «культурно-национальной автономии» была проповедью межклассового объединения рабовладельцев и рабов в интересах рабовладельцев.

Большевики знали огромное значение национального вопроса для пролетарской революции, особенно в условиях России, где нерусские национальности были большинством населения (56,7%), а великороссы — меньшинством (43,3%). Нельзя было допустить раскола между русским пролетариатом и рабочими других национальностей. Линия партии большевиков была на интернациональное сближение трудящихся. Интересы рабочего класса требовали слияния рабочих всех национальностей России в единых пролетарских организациях — политических, профессиональных, кооперативных, просветительских и т. п. Что касалось права угнетённых наций на самоопределение, отделение и образование самостоятельного государства, то партия отстаивала это право. Без права на самоопределение наций, угнетённых царизмом, было невозможно дело свободы самого великорусского населения, которое неспособно было создать демократическое государство, если не будет вытравлен черносотенный великорусский национализм, который поддерживался рядом кровавых расправ с национальными движениями. Этот национализм воспитывался не только царской монархией и всеми реакционными партиями, но и либеральной буржуазией, которая холопствовала перед царём.

Таковы были установки большевиков в национальном вопросе.

Была и другая сторона национального вопроса. До войны 1914 г. буржуазное национально-освободительное движение не выдвигало прямой задачи отделения своих наций от России. Война и явно наметившееся поражение русской армии породили сильные сепаратистские стремления среди буржуазных националистов. Постепенно центробежные силы на окраинах России стали брать верх. С одной стороны, переполнилась чаша национального терпения угнетённых народов, а с другой — стало ясно, что запоры «тюрьмы народов» стали терять свою прочность и при достаточном напоре можно избавиться от них навсегда. На национальных окраинах началось брожение, направленное против русского царизма.

В Средней Азии это брожение вылилось в крупное восстание 1916 г., охватившее казахов и почти все народы Туркестана. Усилилась работа буржуазных сепаратистов среди поляков, финнов и украинцев. Буржуазия и помещики национальных окраин увидели шанс захватить власть, хозяйство и внутренний рынок своих народов, выгнав оттуда великорусского царя, буржуазию и помещиков. Оживление национально-освободительного движения наблюдалось среди литовцев, закавказских народов и др. До крайности обострились и общие национальные требования народов, особенно в той связи, что империалистическая война была объявлена капиталистами «войной в защиту слабых наций».

Сепаратизм среди народностей России учитывался воюющими сторонами. Каждая из них старалась использовать буржуазный национализм окраин в своих целях [3]. Лицемерное объявление империалистической бойни «священной войной за освобождение слабых наций» было нужно буржуазии воюющих стран для того, чтобы заручиться поддержкой угнетённых народностей и населения колоний и для подрыва среди них авторитета враждебной стороны. Так, Германия стремилась вызвать восстания в Ирландии и колониях стран Антанты. Антанта науськивала против Германии чехов, поляков, русинов и т. д.

Угнетённые национальности служили резервом пополнения человеческого материала действующих армий. Они были теми забитыми рабами войны, которых сама буржуазия с цинизмом называла «пушечным мясом».

Всё это на фоне общего обострения империалистических противоречий сильно поднимало волны национально-освободительного движения. Это движение становилось очень серьёзным политическим, а местами и революционным фактором.

Один из основных устоев русской монархии — «единая и неделимая Россия» — к этому времени был уже сильно расшатан всем ходом военных событий, подготовивших и облегчивших успех революции.

Часть 5 →

Подготовили: И. Белый, М. Иванов.

[1] Свод законов, циркуляров и справочных сведений по народному образованию в переходный период. Москва, 1908 г., с. 155.

[2] Диманштейн С., Прошлое и настоящее. Жизнь народов СССР. «Московский рабочий», 1924 г., с. 20–21.

[3] См. Революция и национальный вопрос. Документы и материалы по истории национального вопроса в России и СССР в XX веке, т. III, 1917 г., Москва, издание Коммунистической академии, 1930 г., с. 22.