К юбилею Карла Маркса

1

В наследии К. Маркса и Ф. Энгельса совершенно особое место занимает их переписка между собой и между ними и другими лицами. Выдержки из богатейшей переписки Маркса иногда цитируются, к месту и не к месту, в различных статьях левых авторов. Мы не ставили перед собой непосильную задачу дать короткий обзор всей переписки, это попросту невозможно сделать в статье. Свою задачу мы видели в том, чтобы на основе выдержек и цитат из некоторых писем классиков попытаться показать Маркса не «постаментом», каковым его всегда хотели видеть ревизионисты, а живым борцом за дело рабочего класса, действующим революционером, виртуозом классовой борьбы.

Эта сторона обычно показывается мало, а зря: в письмах Маркса даётся не только огромный теоретический материал для сегодняшних коммунистов, расширяющий и дополняющий фундаментальные труды гения, но и немало уроков оперативного, тактического мастерства, которое нужно осмыслить и использовать, увязав конкретные детали с сегодняшним днём.

Давая общую характеристику переписке основателей марксизма, Ленин писал о ней так: «Научная и политическая ценность её громадна. Не только Маркс и Энгельс выступают здесь перед читателем с особенной рельефностью во весь свой  рост. Богатейшее теоретическое содержание марксизма развёртывается в высшей степени наглядно… Если попытаться одним словом определить, так сказать, фокус всей переписки, — тот центральный пункт, к которому сходится вся сеть высказываемых и обсуждаемых идей, то это слово будет диалектика. Применение материалистической диалектики к переработке всей политической экономии, с основания её, — к истории, к естествознанию, к философии, к политике и тактике рабочего класса, — вот что более всего интересует Маркса и Энгельса, вот в чём они вносят наиболее существенное и наиболее новое, вот в чём их гениальный шаг вперёд в истории революционной мысли».[1]

В своих письмах Маркс, не прерываясь ни на единую строку, традиционно ведёт борьбу сразу на нескольких фронтах – с оппортунизмом справа и слева, за правильную стратегию и тактику, которые необходимы для победы революции рабочего класса. Письма изобилуют живыми примерами почти тридцатилетней партийной борьбы, в них показаны исторические события, периоды революции и периоды реакции, подъёмы и спады в рабочем движении. Маркс и Энгельс на практике проверяли и шлифовали своё учение о партии коммунистов как «передовом отряде пролетариата, без которого (без партии) пролетариат не может добиться своего освобождения ни в смысле взятия власти, ни в смысле переустройства капиталистического общества».[2]

Первые шаги по созданию революционной партии пролетариата Маркс делает в середине 40-х годов. Эти попытки сопровождались теоретической борьбой против утопистов, против так называемого «истинного социализма», представителями которого в Германии были Г. Криге, К. Грюн и другие «товарищи», которые пропагандировали организацию рабочих сообществ на основе мелкобуржуазных утопий Прудона. Почти сразу же противниками Маркса становятся так называемые «уравнительные коммунисты», идейным отцом которых выступал Вейтлинг. Брюссельский коммунистический комитет связи с представителями коммунистических и революционных групп, который основали Маркс и Энгельс, вёл обширную переписку по вопросам организации партии, в частности, по вопросам формирования партийного аппарата. В письмах того периода снова разворачивается борьба на два фронта: против правого реформиста Прудона, которому Маркс неоднократно указывал на необходимость прямой связи агитационно-теоретической деятельности с практикой борьбы пролетариата, и против радикального «левого уравнителя» Кетгена, в письмах к которому Маркс пишет о недопустимости революционных действий наобум, с бухты-барахты, без организации, без тщательной подготовки, без предварительного накопления сил и опыта.

Особым периодом в переписке Маркса является революционный 1848 год. «В деятельности самого Маркса и Энгельса, — пишет по этому поводу Ленин, — период их участия в массовой революционной борьбе 1848-49 года выделяется как центральный пункт. Из этого пункта исходят они в определении судеб рабочего движения и демократии разных стран. К этому пункту возвращаются они всегда для определения внутренней природы разных классов и их тенденций в самом ярком и чистом виде. С точки зрения тогдашней, революционной эпохи, оценивают они всегда позднейшие, более мелкие, политические образования, организации, политические задачи и политические конфликты».[3]

С 1 июня 1848 года выходит в свет знаменитая «Нойе Райнише цайтунг» — «Новое Рейнское обозрение», которую Ленин рассматривал как самую революционную рабочую газету того времени. Маркс как редактор ищет способов популяризации и широкого распространения газеты и с этой целью пишет ряд писем в редакции наиболее демократических европейских газет. Интересно и показательно письмо Маркса редактору флорентийской «Alba», в которой он предлагает взаимный обмен информацией, газетами, и заранее сообщает позицию, которую займёт «Neue Rheinische Zeitung» в отношении борьбы итальянского народа за национальную независимость, против австро-венгерской империи. Маркс пишет: «Мы будем отстаивать дело итальянской независимости, мы будем вести смертельную борьбу против австрийского деспотизма в Италии, равно как и в Германии и в Польше. Братски протягиваем мы руку итальянскому народу и хотим ему доказать, что немецкий народ отвергает какое бы то ни было участие в деле угнетения, которое у вас ведётся теми же людьми, которые и у нас постоянно боролись против свободы».[4]

После июньского поражения революции во Франции установилась диктатура буржуазии во главе с Кавеньяком. Правительство и Национальное Собрание тут же в один голос высказались за невмешательство в австро-итальянскую борьбу, т.е. фактически французская крупная буржуазия выступила за реакционную политику феодально-буржуазной Вены против независимости итальянского народа. Тогда же «Новое Рейнское обозрение» даёт ряд статей, в которых Маркс показывает, что вопрос о национальной освободительной борьбе народа находится в тесной связи с общими принципами политики рабочего класса. Тогда, можно сказать, впервые было указано, что национально-освободительная война есть справедливая война, даже если её возглавляет не пролетариат, а национальная буржуазия. Однако если пролетариат не перехватывает руководство такой войной, то все плоды победы достаются не ему, а буржуазии, которая тут же становится ещё реакционнее, и ещё сильнее сжимает в тисках эксплуатации рабочий класс.

Кстати о войне. Мало кто знает, что в июле–августе 1849 года Энгельс непосредственно участвовал в вооружённом народном восстании в Германии, в рядах добровольческого корпуса Виллиха. В одном из своих писем Ж. Шабелицу от 24.08.1849 г. Энгельс даёт краткое описание своего участия в войне и характеристику вождей этого восстания: «Находясь то в главной квартире, то перед лицом неприятеля, всё время ведя переписку с верховным командованием, участвуя в различных схватках и, в конце концов, в сражении при Раштадте, — я имел возможность многое видеть и многое узнать. Ты знаешь, что у меня достаточно критического чутья, чтобы не разделять иллюзий заурядных ура-республиканцев и чтобы разглядеть прикрытое громкими фразами малодушие этих вождей».[5]

Главное, на что Энгельс указывает в своих «военных» письмах, — это большое значение личного участия предводителей пролетариата в баденско-пфальцской народной армии. Коммунисты были смелыми солдатами и часто брали на себя непосредственное управление войсками. Это обстоятельство Маркс и Энгельс считали очень важным, так как, с одной стороны, среди восставших рабочих и крестьян рос авторитет вожаков пролетариата, а с другой, — сами рабочие лидеры получали навыки и опыт военного руководства, которые окажутся бесценными в будущих революционных войнах, стычках с буржуазно-юнкерским правительством и с отдельными капиталистами.

В этой связи ещё на 3 съезде РСДРП Ленин ссылался на участие Энгельса в походе Виллиха. Ленин противопоставил жирондистско-соглашательской тактике и «парламентскому кретинизму» «Искры», которая к тому моменту уже была меньшевистской, якобинские, «плебейские», силовые, военные методы борьбы. Энгельс в походе корпуса не брезговал в сложной обстановке занять место рядового солдата и испытать на себе все его тяготы и обязанности. И хотя всё движение возглавлялось мелкобуржуазными вождями, Энгельс не отказывался и от роли военно-политического советника, внося в штабные решения дополнительный революционный момент. «Мы уверены, — приводил пример Ленин, — что революционные социал-демократы будут в момент восстания в России, по примеру Энгельса, записываясь в солдаты революции, подавать такие же «якобинские» советы. Наша же «Искра» предпочитает писать о цвете конвертов избирательных бюллетеней, отодвигая на задний план вопрос о временном революционном правительстве и революционной охране учредительного собрания».[6]

После революционного периода 1848-1849 годов во Франции и Германии наступил  промышленный подъём и связанный с ним этап некоторого затишья классовой борьбы. В это время Маркс и Энгельс подводят итоги революции, активно готовят кадры пролетарских революционеров. Маркс углубляется в интенсивную теоретическую деятельность в целях обоснования тактики и стратегии пролетариата. Наступивший период затишья потребовал новых форм партийной работы, которую Маркс и Энгельс перестроили в соответствии с изменившимися условиями.

Союз коммунистов разворачивает широкую пропагандистскую работу. В частности, номера политико-экономического обозрения Союза – «Neue Rheinische Zeitung» — потребовалось срочно переводить на английский язык для того, чтобы распространять её в Североамериканских Штатах. Об этом мы узнаём из письма Маркса к Фрейлиграту. Союз коммунистов решил тогда направить в САСШ К. Шрамма в качестве собственного корреспондента и эмиссара для пропаганды газеты и сбора денег.

Что здесь показательного, характеризующего Маркса как великого революционера? Финансы Союза коммунистов и «Обозрения», как центрального органа, были невелики, поэтому Маркс буквально отрывает от своей семьи последние крохи (Женни как раз продала тогда своё последнее украшение – маленькую золотую брошь), лишь бы состоялась поездка и работа Шрамма. Маркс хорошо понимал необходимость издания и распространения главного печатного органа Союза не только в Германии и даже не только в Европе, но и на американском континенте, в САСШ, где в тот период постоянно увеличивался удельный вес промышленного и транспортного пролетариата. Семья Маркса около двух месяцев в буквальном смысле существует на хлебе и жидком козьем молоке, но поездка в Америку удаётся: Шрамм обустраивается в Чикаго и приступает к своей работе.

В сентябре – октябре 1852 года Маркс собирает материалы для разоблачения провокаций прусской полиции в связи с проходившим тогда в Кёльне «процессом коммунистов». В этом отношении очень интересно письмо Женни Маркс А. Клуссу от 28.10.1852 года, в котором отражается тяжёлый поединок между полицией и Марксом. Она пишет: «После заседания 23 октября всё дело приняло такой величественный, интересный и выгодный для обвиняемых оборот, что все мы снова как-то ожили. Вы, конечно, понимаете, что «партия Маркса» работает день и ночь, работает головой, руками, ногами… Все утверждения полиции – чистейшая ложь. Она (полиция) крадёт, подделывает, взламывает письменные столы, даёт ложные присяги, лжесвидетельствует и, вдобавок ко всему, считает, что находится в привилегированном положении по отношению к коммунистам, поскольку они поставлены вне общества… Доказательства того, что всё это фальсифицировано, должны быть доставлены сюда. Моему мужу приходится, таким образом, работать днём и ночью».[7]

В истории с кёльнским процессом Марксу пришлось вспомнить своё юридическое образование и даже овладеть навыками резидента разведки. «Партия Маркса» — это члены Союза коммунистов, члены редколлегии «Обозрения», рядовые рабочие, которые были корреспондентами газеты на местах, а также члены их семей. Полиция следила за коммунистами, а рабочие днём и ночью следили за полицией, фиксируя каждый её шаг. Когда на суде в присутствии присяжных был оглашён длинный список беззаконий полицейских агентов (вскрытие частных домов, похищение писем, пытки и избиение свидетелей, грабёж редакции и т.п.), присяжные отказались вынести обвинительный приговор коммунистам по статье «Государственная измена» и потребовали пересмотра дела. В последующие дни «партия Маркса» буквально завалила суд свидетельствами произвола полиции, и тому ничего не оставалось, как дело закрыть. Кстати, полицейский префект, некий Гёделиц, возглавлявший «расследование» против коммунистов, был снят с должности министром внутренних дел Пруссии «за плохое ведение дел».

Примерно в тот же период Маркс столкнулся с необходимостью решительного раскола с левацкой фракцией Союза коммунистов, которой тогда руководил герой мелкобуржуазной фразы и автор авантюрных планов Виллих, бывший командующий корпусом, в составе которого воевал Энгельс. В мотивировке своего предложения Маркс пишет Энгельсу о том, что эта фракция стоит на догматических, субъективно-идеалистических позициях, иначе говоря, для неё движущей силой революции является не действительные классовые противоречия, а некая абстрактная воля. Маркс рассматривал борьбу с левацким революционаризмом и утопизмом фракции Виллиха-Шаппера как принципиальный спор, который вёлся не от нечего делать, а по вопросу о том, нужна ли вообще рабочая партия, опирающаяся на рабочее движение, классовая партия?

Леваки отвечали на этот вопрос в том смысле, что нужна не именно партия рабочего класса, а «свободная партия всего народа», в которую могут вступать и выходить из неё все, кто пожелает. Поэтому, заявляли они, роль авангарда революционной борьбы должна принадлежать не «военно-сектантской» организации коммунистов, а отдельным выдающимся личностям, обладающим «достаточной волей». Кстати сказать, эволюционируя и изменяясь, именно эта левацкая позиция в СССР выразилась в троцкизме, «философией» которого также являлись субъективизм, волюнтаризм, софистика, прикрытие контрреволюционной, реставраторской по существу, политики революционной фразой. То дело борьбы с левым оппортунизмом, которое начал Маркс, продолжили и вели непрерывно большевики под руководством Ленина и Сталина.

Маркс и Энгельс в своих письмах постоянно подчёркивают важность очищения партии от мелкобуржуазного «балласта», важность подготовки и воспитания подлинно революционных партийных кадров, преданных делу пролетариата и вооружённых передовой теорией. В этом отношении они не скупились на критику тех товарищей, кто игнорировал теорию, кто считал, что жизнь научит лучше всяких теорий, наконец, тех, кто всю теоретическую переработку имеющегося революционного опыта сваливал на Маркса. Есть на эту тему характерное письмо Энгельса к Вейдемейеру от 12.04.1853 года. Энгельс пишет: «Впрочем, наше выступление на историческую сцену вообще будет теперь куда внушительнее, чем в прошлый раз (в 1848 году). Во-первых, в персональном отношении мы счастливо отделались от всех старых шалопаев – Шапперов, Виллихов и их сподвижников; во-вторых, мы всё же в известной мере усилились; в-третьих, мы можем рассчитывать на молодое поколение в Германии… и, наконец, все мы многому научились в изгнании. Конечно, и среди нас есть люди, руководящиеся принципом: «Зачем нам зубрить, для этого существует отец Маркс, призвание которого в том и состоит, чтобы всё знать»[8]. Но, в общем, партия Маркса порядочно-таки занимается, и когда посмотришь на ослов эмиграции, нахватавшихся отовсюду новых фраз и от этого окончательно запутавшихся, то становится очевидным абсолютное и относительное превосходство нашей партии. Да это и необходимо – работа предстоит трудная».[9]

В 1852 году Союз коммунистов распался. Маркс в связи с этим перестраивает свою партийную деятельность в плане дальнейшей исторической перспективы: он рассматривает всю свою работу уже как революционную борьбу под знаменем «класса, наиболее обременённого трудом и нуждой». Он понимает партию в широком классовом смысле. В письме Фрейлиграту от 29.02.1860 года Маркс пишет: «я… постарался рассеять недоразумение, будто под «партией» я разумею «Союз», переставший существовать… или редакцию газеты, прекратившую своё существование двенадцать лет тому назад. Под партией я понимал партию в великом историческом смысле».[10]

Для создания по-настоящему боевой пролетарской партии к 1858 году сложились некоторые объективные предпосылки. Кризис закончился, началось явное оживление революционного и рабочего движения. Международная экономическая и политическая обстановка, стихийное стремление европейского пролетариата к объединению – всё это породило необходимость создания международной пролетарской организации. 28 сентября 1864 года Марксом и Энгельсом был основан 1 Интернационал, который «заложил фундамент международной организации рабочих для подготовки революционного натиска на капитал».[11] Маркс сразу же начинает борьбу за то, чтобы в Центральный совет Интернационала не пролезли бы буржуазные и мелкобуржуазные элементы, чтобы политика Центрального совета строилась на пролетарском интернационализме. Обостряется борьба Маркса с прудонистами по вопросам о стачках и профсоюзах, о женском и детском труде. Маркс не присутствует на 1 женевском конгрессе Интернационала, но он участвует в его подготовке. Именно на конгрессе были поставлены коренные вопросы освобождения рабочего класса: «…Я не мог и не хотел поехать на конгресс, но написал программу лондонских делегатов. Я ограничил её намеренно такими пунктами, на которых рабочим можно непосредственно согласиться и действовать совместно и которые дают потребностям классовой борьбы и организации рабочих в класс непосредственный материал и толчок к их развитию».[12]

Позже в своей борьбе с «экономизмом» Ленин неоднократно ссылался на постановку вопроса на Первом женевском конгрессе о значении рабочих профсоюзов и экономической борьбы: «Резолюция этого конгресса точно указала значение экономической борьбы, предостерегая социалистов и рабочих, с одной стороны, от преувеличения её значения (заметно у английских рабочих в то время), с другой стороны, от недостаточной оценки её значения (что замечалось у французов и у немцев, особенно у лассальянцев)».[13]

В ряде писем периода своего руководства Интернационалом Маркс касается так называемого «женского вопроса» — в связи с его постановкой в США на конгрессе американского «Рабочего союза». Американцы явно недооценивали роль женщин в революционной борьбе. Маркс решительно и с юмором пресекает квакерско-мормонские настроения в руководстве «Рабочего союза»: «Каждый, кто сколько-нибудь знаком с историей, знает также, что великие общественные перевороты невозможны без женского фермента. Общественный прогресс может быть точно измеряем по общественному положению прекрасного пола (дурнушек в том числе)».[14]

В неразрывной связи с практически-политической деятельностью Маркс в своих письмах часто касается важных теоретических проблем, в том числе фундаментальных вопросов философии и социальной теории. Когда была опубликована критика Е. Дюрингом 1 тома «Капитала», Маркс, отвечая на эту критику, в письме к Кугельману от 06.03.1868 года писал: «Он (Дюринг) отлично знает, что мой метод исследования не тот, что у Гегеля, ибо я  — материалист, а Гегель – идеалист. Гегелевская диалектика является основной формой всякой диалектики, но лишь после очищения её от её мистической формы, а это-то как раз и отличает от неё мой метод».[15]

Защита материалистической диалектики проходит и в отзыве Маркса на работу Лассаля «Гераклит». Там Маркс разоблачает идеалистический характер этой работы и в то же время высказывает своё отношение к гегелевской диалектике: «Именно потому, что эта диалектика есть, безусловно, последнее слово всей философии, именно поэтому необходимо, с другой стороны, освободить её от мистической видимости, которую она имеет у Гегеля».[16] Эти замечания Маркса показывают всю вздорность утверждений меньшевиствующих идеалистов и ревизионистов о том, что диалектический материализм представляет собой «простой» синтез диалектического метода Гегеля и старого материализма Фейербаха. А ведь именно такое определение диамату давалось в старших классах средней школы и в ВУЗах позднего СССР. Так и говорили некоторые штатные обществоведы: философия Маркса есть «Гегель, умноженный на Фейербаха». Да и сейчас многие российские «марксисты» с пеной у рта убеждают своих наивных учеников, что диалектический материализм есть, якобы, материализм Фейербаха плюс диалектика Гегеля, и эта последняя, мол, ничем не отличается от диалектики Маркса, в связи с чем эти деятели настоятельно рекомендуют начинать изучение марксизма с …«Науки логики» Гегеля!

Примерно такое же положение было и с оценкой в позднесоветской высшей школе философии И. Дицгена. Он объявлялся «рабочим философом – идеалистом». Ясно, что в письма Маркса, в которых говорилось о философии Дицгена, мало кто из студентов или курсантов заглядывал, верили на слово преподавателю: идеалист Дицген – значит, идеалист. Между тем Маркс в письме к Кугельману от 05.12.1868 года давал несколько иную характеристику творчеству этого человека: «Уж довольно давно он (Дицген) прислал мне отрывок рукописи о «Способности мышления», которая, несмотря на некоторую путаницу и слишком частые повторения, содержит много превосходного и – как самостоятельный продукт рабочего – даже достойно удивления».[17] В свою очередь, Ленин в своих работах неоднократно ссылался на высказывания Маркса о Дицгене. В книге «Материализм и эмпириокритицизм» Ленин показал несостоятельность попыток русских махистов на основе путаных и неудачных формулировок Дицгена доказать наличие у него некой особой философии, отличной от диалектического материализма. Расчёт махистов был на то, что рабочие больше поверят «своему, рабочему» философу, а не марксистам, и что жульнической поделкой под философию Дицгена можно будет сбить рабочих и их партию на идеалистический путь. Да, Ленин критиковал Дицгена за его уступки идеализму и агностицизму, но всё же считал его в основном сторонником диалектического материализма: «Иосиф Дицген – диалектический материалист… его способ выражений часто неточен… он часто впадает в путаницу, за которую и ухватились наши махисты».[18]

Уже более 120 лет буржуазная идеология предпринимает попытки трактовать марксизм как перенос на общество теории Дарвина. Отповедь этим попыткам даёт сам Маркс в письме к Лассалю от 16.01.1861 года: «Очень большое значение имеет работа Дарвина, она годится мне как естественно-научная основа исторической борьбы классов. Приходится, конечно, мириться с грубо-английской манерой изложения. Но, несмотря на все её недостатки, здесь впервые не только нанесён смертельный удар «телеологии» в естественных науках, но и эмпирически выяснен её рациональный смысл».[19] Здесь Маркс даёт правильное понимание связи между учением Дарвина и марксизмом, в котором нет места механистическим, антинаучным утверждениям, будто бы марксизм является «всего лишь» применением дарвинизма к человеческому обществу.

О своём «Капитале» Маркс пишет в огромном множестве писем. Он постоянно подчёркивает не «талмудический», а самый боевой характер исследования: «…надеюсь нанести буржуазии в области теории такой удар, от которого она никогда не оправится». О 1 томе «Капитала» Энгельс говорил, что это «бесспорно, самый страшный снаряд, который когда-либо был выпущен в голову буржуа (включая и земельных собственников)».[20] Сам Маркс о первом томе писал, что это – «тщательно обработанное сочинение (может быть, никогда ни одна работа подобного рода не писалась при более трудных обстоятельствах), чтобы поднять партию на возможно более высокую ступень и чтобы способом изложения обезоружить даже пошлость».[21]

С первых же дней выхода «Капитала» в свет Маркс и Энгельс ставят вопрос о его применении как орудия пропаганды и продвижении книги в рабочую среду. В письме к Кугельману от 30.11.1867 года Маркс пишет: «…обращать внимание на книгу на рабочих собраниях. Если этого не сделать, это дело захватят в свои руки лассальянцы и сделают это неправильно».[22] Маркс также был заинтересован и в том, чтобы официальная наука и публицистика отметили выход «Капитала», он полушутя пишет Энгельсу о необходимости «успеха» книги. Под «успехом» он понимал быстрый сбыт тиража, который позволил бы Марксу продолжать упорную работу над подготовкой к печати последующих томов.

Однако вокруг «Капитала» тут же образовался настоящий «заговор молчания»: так буржуазная наука и публицистика встречала все работы Маркса. Чтобы прорвать блокаду Энгельс написал ряд рецензий на книгу, которые с большой изобретательностью и находчивостью «протолкнул» в печать. Дело с распространением «Капитала» сдвинулось с мёртвой точки. Ниже мы подробнее остановимся на этом моменте.

Почти все деньги, вырученные от продажи первого издания первого тома исследования, Маркс потратил на покупку книг и иные цели, прямо связанные с продолжением теоретической работы. Несмотря на гнетущую материальную нужду, Маркс продолжает упорно трудиться в архивах, библиотеках и дома. Свою теоретическую работу он рассматривает как составную, органическую часть своей партийной деятельности. Маркс отводит увещевания друзей о необходимости отдыха и серьёзной поправки здоровья. Свою позицию по этому поводу он излагает в письме к Беккеру от 09.04.1860 года: «Я всегда убеждался до сих пор в том, что все действительно сильные натуры… раз вступив на революционный путь, даже из поражений всегда черпали новые силы, и становились тем решительнее, чем дольше они плыли в потоке истории».[23] В письме к Вейдемейеру от 01.02.1859 года Маркс заявляет свою позицию профессионального революционера ещё определённее: «…Несмотря ни на какие препятствия, я буду идти к своей цели и не позволю буржуазному обществу превратить себя в машину для выделки денег».[24]

Между тем, всем, более-менее близко знавшим Маркса, было известно, что болезни и смерть часто навещали его семью. Всевозможные бедствия порождали у него самые тяжёлые переживания. Но величие Маркса проявлялось также и в том, что он всегда ставил общественное, партийное выше личного. В письме к З. Мейеру от 30.04.1867 года он пишет: «Итак, почему же я Вам не отвечал? Потому что я всё время находился на краю могилы. Я должен был поэтому использовать каждый момент, когда я был работоспособен, чтобы закончить моё сочинение, которому я принёс в жертву здоровье, счастье жизни и семью… Я смеюсь над так называемыми «практическими» людьми и их премудростью. Если хочешь быть скотом, можно, конечно, повернуться спиной к мукам человечества и заботиться о своей собственной шкуре. Но я считал бы себя поистине непрактичным, если бы подох, не закончив своей книги, хотя бы только в рукописи».

Видим, как здесь перед нами выступает живой человек, гений, посвятивший свою жизнь делу революции, для которого смысл существования был в борьбе за диктатуру пролетариата, за будущее счастье трудящихся, за коммунизм….

Вл. Сумин

Полностью статью можно прочитать в журнале «Классовая борьба» № 1.

[1] В. И. Ленин, ПСС, т. 17, стр. 30.

[2] И. В. Сталин «Вопросы ленинизма», стр. 172.

[3] В. И. Ленин, ПСС, т. 12, стр. 33.

[4] К. Маркс, Ф. Энгельс, ПСС, т. 25, стр. 46.

[5] К. Маркс, Ф. Энгельс, ПСС, т. 25, стр. 61.

[6] В. И. Ленин, ПСС, т. 7, стр. 272.

[7] К. Маркс, Ф. Энгельс, ПСС, т. 25, cтр. 166-167.

[8] Выделение в цитатах здесь и далее — автора настоящей статьи.

[9] К. Маркс, Ф. Энгельс, ПСС, т. 25, стр. 187-188.

[10] К. Маркс, Ф. Энгельс, ПСС, т. 25, стр. 326.

[11] В. И. Ленин, ПСС, т. 24, стр. 247.

[12] К. Маркс, Ф. Энгельс, ПСС, т. 25, стр. 478.

[13] В. И. Ленин, ПСС, т. 2, стр. 504.

[14] К. Маркс, Ф. Энгельс, ПСС, т. 25, стр. 547.

[15] К. Маркс, Ф. Энгельс, ПСС, т. 25, стр. 522.

[16] Там же, стр. 229.

[17] Там же, стр. 544.

[18] В. И. Ленин, ПСС, т. 13, стр. 98.

[19] К. Маркс, Ф. Энгельс, ПСС, т. 25, стр. 377.

[20] К. Маркс, Ф. Энгельс, ПСС, т. 25, стр. 484.

[21] Там же, стр. 497.

[22] Там же, стр. 507.

[23] Там же, стр. 350.

[24] Там же, стр. 236.