Ход исторического развития невозможно остановить. Прогресс производства и общества можно замедлить, притормозить, но заставить развитие замереть на месте невозможно. Все факты природы и общества говорят о том, что в мире нет ничего постоянного, кроме постоянства самих изменений. И то, что сегодня кажется большим, сильным и страшным, завтра будет разбито в хлам и выброшено на помойку. А то, что сегодня пока ещё выглядит малым, слабым ростком нового, неопределённым на первый взгляд, завтра может стать большим и сильным, может свергнуть то, что давно отжило свой век, что держит историческое развитие «за хвост», вставляет обществу палки в колёса.
Всякая реакционная сила, сколь бы огромной и страшной она ни казалась нам сегодня, обречена на уничтожение. История ясно показывает, что все те, кто пытался остановить развитие общества, вернуть его назад, законсервировать отживший реакционный строй, всегда оказывались на свалке или на виселице.
Но дело в том, что законы истории не действуют сами по себе. Они действуют с железной необходимостью, но только через людей, через сознательную деятельность масс, классов, партий, а также и тех личностей, которые лучше остальных понимают потребности развития, умеют обобщать, правильно выразить и реализовать интересы передового класса. Это означает, что без сознательной революционной деятельности прогрессивных классов и партий старые классы и партии будут очень долго гнить, мучить всё общество, отравлять его, делать жизнь этого общества всё более невыносимой, наносить этому обществу всё больший ущерб.
Ясно, что бесконечно терпеть такое положение массы не будут и не смогут — по самим обстоятельствам жизни, когда даже перед самыми робкими и одураченными встанет вопрос о жизни или гибели. Старые, реакционные классы и их господство обязательно будут сброшены и разбиты. Но здесь речь идёт о времени, усилиях и жертвах. Одно дело, когда в короткое время реакцию свергают и заколачивают в гроб навсегда. В этом случае общество не доводит себя до огромных жертв и разрушений, быстро поправляется, наверстывает упущенное и летит вперёд.
Другое дело, когда массы долгие годы и десятилетия терпят реакцию, надеются, что она рассосётся сама собой, что угнетение и государственный террор сами собой сменятся демократией и «всё вернётся, как прежде». Когда массы боятся организоваться и выступить решительной войной против тирании.
В этом случае всё равно придётся организоваться и выступить революционной войной против отжившего класса и его государства, но эта организация достанется намного более высокой ценой, а война будет начата и пойдёт до известного момента в намного более тяжёлых условиях для передового класса и всего трудового народа.
Например, раскол рабочего движения, шатания, затягивание организации и решительной классовой борьбы очень дорого обошлись немецкому народу в 1933–1945 гг. В 1933 г. в интересах рабочих и всех трудящихся Германии было необходимо сделать всё возможное, чтобы не дать укрепиться гитлеровской фашистской диктатуре. Тогда было ещё не поздно. Но этого сделано не было, и промедление с демократической революцией обернулось смертью десятков миллионов людей.
Фашизм в Германии было необходимо свергнуть до того, как он осуществил первые большие шаги в своих опасных для всего человечества планах. С самого начала, т.е. с февраля 1933 г., гитлеровское правительство не должно было получать передышек и пауз для своего закрепления на завоеванных у рабочего класса позициях. В этом была тактическая ось момента.
Смести германский фашизм могла буржуазно-демократическая революция под руководством пролетариата и его коммунистической партии. Такая революция была обязана непрерывно наступать, идти от победы к победе, не останавливаться, не переходить к обороне. Пусть эти победы были бы маленькими, но они должны были идти непрерывной чередой, по всей стране, чтобы силы фашизма распылялись и слабли, чтобы их заведомо не хватало для подавления всех очагов революции. Собственно, в развитии революции таких отдельных очагов и не должно было остаться в Германии, т.к. для победоносной борьбы против такого врага, как фашизм, вся страна (или большая часть её) должна была быстро стать одним общим очагом восстания. В 1933 г. всех сил германского финансового капитала (полиция, отряды НСДАП, некоторые армейские части) может быть хватило бы для подавления революции в отдельных промышленных городах, но их далеко ещё не хватало на все промышленные районы страны.
При этом материальной силой такой революции был бы единый антифашистский фронт, куда должны были войти не только рабочие-коммунисты, но и огромные массы рабочих-социал-демократов, бедные и средние крестьяне, городская мелкая буржуазия и служащие, интеллигенты, студенчество. Главными лозунгами германского антифашистского фронта были лозунги коммунистов: «Все на борьбу с фашистским террором, против уничтожения прав и свобод!», «Организуйтесь против реакционных мер фашистской диктатуры!», «Выходите на улицы!», «Останавливайте предприятия и транспорт!», «Отвечайте на удары фашистских псов рабочими дружинами!» и т.д.
Нет никаких сомнений в том, что было возможно свергнуть фашистскую диктатуру «по горячим следам». Потенциальные возможности единых действий германского рабочего класса показало подавление в 1920 г. капповского путча.
Но, как известно, демократической революции в 1933 г. в Германии не произошло. Кроме предательства социал-демократических партий и раскола рабочего класса, среди германских трудящихся, отрицательно настроенных к фашизму, нашлось очень много таких, кто считал, что в борьбе с гитлеровцами достаточно полагаться на избирательную борьбу. Другие наивные трудящиеся предсказывали скорую потерю Гитлером и НСДАП своего влияния в обществе — на базе ухудшения материального положения масс и урезания гражданских свобод. Тогда, мол, гитлеровское правительство само собой уйдёт в отставку и заменится демократическим правительством. Были и такие, кто тешил себя и других надеждами на то, что фашисты «понемногу успокоятся» и всё-таки будут соблюдать конституцию, отменят антидемократические законы и указы. Или же скомпрометируют себя, и тогда парламент и конституционный суд объявят гитлеровцев вне закона и выгонят их из политики. Были и те, кто поверил Гитлеру, кто действительно считал, что дела немецких рабочих и трудящихся при Гитлере пойдут неплохо. Нужно только дать ему время «всё наладить».
***
На самом деле, фашизм — это не либеральная партия, которую можно отодвинуть парламентским путём. Финансовый капитал не для того переходит к варварскому террористическому режиму, к своей открытой диктатуре, чтобы после первых же протестов рабочих «передумать» и отменить свои законы и свои людоедские шаги. Фашизм — это прямое следствие экономических и политических интересов капиталистических монополий. Он опирается на всю объединённую мощь финансового капитала и использует всю государственную машину, все средства массовой информации, все массовые фашистские организации против рабочих и остальных трудящихся.
Сила фашистского правительства часто бывает выше, чем у либерально-буржуазных правительств. Это происходит за счёт отмены всяких демократических ограничений и полной фашизации учреждений, которые до этого как-то сдерживали диктатуру буржуазии и хотя бы формально защищали интересы трудящихся. Сила фашистского правительства увеличивается из-за того, что традиционные организации трудящихся разгоняются и закрываются. Но эти организации могут внешне сохраняться, как оболочка и как одна бюрократическая верхушка, но по существу они уже никак не защищают своих рядовых членов и даже не являются местами и органами, вокруг которых возможен массовый сбор трудящихся.
То же касается и государственных учреждений, которые «должны отправлять правосудие»: формально эти заведения сохраняются, но жаловаться в них на фашистское беззаконие или произвол хозяев предприятий бессмысленно, т.к. либо такие жалобы вообще не принимаются под разными предлогами (военное положение, мобилизация, «эпидемия», ЧП и т.п.), либо дело решается против рабочего. Надеяться, как раньше, на выигрыш дела и искусство буржуазных адвокатов, т.е. сыграть на противоречиях между группами конкурирующей буржуазии, уже не приходится, т.к. фашизм предполагает единство крупного капитала против рабочих и остальных угнетённых трудящихся.
Это не означает, что в верхушке класса буржуазии нет противоречий. Они есть, и они растут. Есть противоречия между «национальными» олигархами, есть противоречия между разными группами международного финансового капитала. Но чем дальше, тем больше мировая буржуазия чувствует себя неустойчиво перед угрозой массовых выступлений рабочих. И эта неустойчивость требует от магнатов капитала всемирного объединения и согласованных действий против большинства народов мира одновременно. Фашистское подавление рабочего класса в одной или даже в нескольких странах капитализм уже не спасает, настолько общим и единым стало мировое хозяйство.
Фашистское государство применяет вооружённую силу против трудящихся там, где раньше обходилось без этого. Эта вооружённая сила бросается против рабочих сразу же и действует непосредственно, не нуждаясь более в промежуточных учреждениях и юридических основаниях. Кроме государственных сил, против рабочих фашизмом организуются и бросаются целые негосударственные «роты» и «батальоны», которые состоят из тех же трудящихся, перешедших на сторону своего классового врага, хорошо вооружённых и распропагандированных фашистами. Это всякого рода «охранные предприятия», «службы безопасности предприятий», военные наёмники и пр.
Но это классика жанра. Сегодня фашизм широко использует для террора самые мирные и гуманные отрасли и учреждения, такие как медицина, строительство, наука. Фашизм постоянно маскируется. Под маской «борьбы с эпидемией», «реконструкцией парков», «культивации земель», «передового образования» и т.п. он ведёт ликвидацию демократических прав и свобод народа, организует невидимые внешне резервации и концлагеря, разоряет мелких хозяев, лишает трудящихся права бесплатно ходить и ездить по своей стране, уничтожает бесплатную школу, урезает пенсии рабочим.
Главными орудиями фашизма являются страх и ложь. Постоянное запугивание масс жестокой расправой «за непослушание властям» и постоянная ложь всех СМИ. При этом фашисты понимают, что полагаться на одни только государственные СМИ нельзя, и потому охотно используют для своей демагогии и тотального вранья либерально-буржуазных и социал-фашистских деятелей, которым предоставляются каналы информации, позволяющие охватить широкие массы. Расчёт делается на то, что таким деятелям ещё доверяют несознательные рабочие, мелкая буржуазия, служащие и трудовая интеллигенция.
Фашизм впивается в общество и пропитывает его, как раковая опухоль. Поэтому бороться с фашистской диктатурой нужно как можно раньше, всем вместе и как можно решительнее, когда она ещё не обрела всю свою силу.
Фашисты часто используют для наведения страха т.н. «пустышки». Например, в массы настойчиво вносится информация, что каждый участок территории городов уже находится под постоянным наблюдением, что камеры и микрофоны установлены везде, вплоть до женских раздевалок и туалетов. Трудящихся подводят к неизбежности «электронных ошейников», обязательной регистрации смартфонов, электронных пропусков и иных средств, которые позволяют, во-первых, ограничить свободу человека, а во-вторых, точно знать, где он в данное время находится и что делает.
Таких тотальных средств шпионажа и надзора ещё нет, их может не быть вообще, но страх уже делает своё дело, сковывает и парализует массы, сдерживает их борьбу.
Что касается «электронных ошейников», то их роль в части ограничения передвижения уже выполняют пресловутые маски и перчатки, т.е. вещи, исполняющие роль намордников и кандалов. Без этих вещей нельзя ныне выходить на улицу, заходить в транспорт, магазины, учреждения, покупать и продавать и т.д. А ведь только страх как прямое следствие постоянной обработки сознания заставляют миллионы людей надевать намордники и «кандалы». Иных, действительных причин для ношения медицинской маски и перчаток у большинства нет.
В 1946–1980 гг. для фашистов в Греции, Чили, Боливии, Колумбии, Сальвадоре, Мексике было необходимо устраивать такие дорогие учреждения, как заколюченные резервации, концлагеря, «закрытые» районы. Нынешним фашистам такие затраты уже ни к чему, или нужны будут на следующем этапе, в отдельных местах и в особых случаях. Сегодня оказалось достаточным месяц пугать сотни миллионов людей «эпидемией» коронавируса (ОРЗ). Через месяц непрерывного, тотального и психологически умелого вранья выяснилось, что сотни тысяч образованных и культурных людей засомневались в том, что видели собственными глазами, в логике и здравом смысле, который говорил им, что никакой эпидемии нет. Через два месяца обработки эти же бывшие культурные люди уже согласились с тем, что «везде смертельный вирус» и что «как же мы раньше его не замечали». Ну а для остальных, кто ещё не свихнулся от «биологического» страха перед вирусом, приготовили уже прямое государственное запугивание штрафами, арестами, тюрьмой за «фейки» и т.п.
Далее. Сила фашизма была не только в том, что его партии и группы являлись агентами самых богатых групп финансового капитала, агентами и содержанками банковских воротил и хозяев нефти и газа. Сила фашизма в том, что он, идя к власти, сумел наладить широкую связь с неорганизованными отсталыми рабочими и мелкобуржуазными массами страны. Сумел увлечь эти массы своей социальной демагогией типа «всем дадим всё»: безработным — работу, рабочим — хорошую зарплату, молодёжи — блестящие перспективы жизни, служащим и интеллигенции — высокие оклады и всевозможную государственную помощь, крестьянам — списание долгов, отмену арендной платы, раздачу помещичьих земель.
Фашизм всегда опирался на такие массы трудящихся — как бы сильно ни менялись его конкретные формы. Он овладевал этими массами, особенно тогда, когда в них не было или было недостаточно влияние коммунистов.
Старый фашизм привлекал массы трудящихся тем, что в своей демагогии обращался к их бедам, нуждам и наболевшим запросам. Фашизм не только разжигал все тёмные предрассудки и отвратительные черты мелкого хозяйчика, но и спекулировал на добрых чувствах, на справедливости, гордости, любви к родине. Фашизм активно эксплуатировал тягу трудящихся масс к революционным изменениям и социализму.
Сегодня фашизм действует несколько иначе. Он прикрывается маской социализма через своих «левых» агентов, троцкистов и социал-фашистов. Ранее фашизм часто обращался к оскорблённому национальному чувству, указывая трудящимся на внешних врагов, т.е. на другие народы, которые якобы виноваты во всех внутренних бедах страны. Сегодня фашизм также указывает на другие страны и народы, которые якобы плетут козни «против нашей страны». При этом фашисты даже могут «научно разъяснить», что речь идёт не вообще об Америке, России или Украине, а о «правящих элитах» этих стран.
Ранее фашизм подходил к трудовым массам с хлёсткой антикапиталистической демагогией, играя на ненависти рабочих и крестьян к капиталистам, помещикам, банкам, трестам. Фашисты выбрасывали лозунги, за которыми шли политически неграмотные массы: «да здравствует революция», «разделить все богатства», «долой банкиров-вампиров», «рабочие будут управлять своими заводами», «общее благо выше частного» и т.д.
Старые и новые фашисты, коррупционеры с ног до головы, «боролись» и «борются» с коррупцией, часто выдвигают лозунги «честной и неподкупной власти», требуют «сильной власти против коррупционеров», требуют отмены «жалкой, бессмысленной конституции». Они спекулируют на озлоблении и разочаровании трудящихся буржуазно-демократической властью и на этой базе увлекают массы, активно используют их против демократии или побуждают быть пассивными наблюдателями, когда идёт наступление на гражданские права и свободы народа.
Старые фашисты перехватывали рабочих и других трудящихся в моменты, когда эти массы разочаровывались в социал-демократических партиях и отходили от них. Массам нравилась резкая критика этих партий со стороны фашистов и смелые нападки на буржуазные демократические правительства.
Новый фашизм перехватывает трудящихся как через ложь о большевистской политике, проводившейся в СССР, устраивая периодические истерики и панихиды по своим старшим братьям, уничтоженным советским социализмом, так и через критику недостатков позднего СССР (во главе которого уже стояли контрреволюционные силы), не разъясняя, конечно, истинных причин этих недостатков. Фашисты попросту тычут в них, заверяя массы, что это «обязательные и неизбежные черты социализма». Но при этом фашизм широко использует внешние атрибуты советского социализма для одурачивания масс, тепло вспоминающих о свободной жизни в СССР или мечтающих «туда вернуться».
Таким путём сознание масс дополнительно запутывается. С одной стороны, официально отмечается День Победы, с другой стороны, ни слова не говорится, что диктатурой пролетариата был разбит главный отряд мирового фашизма. С одной стороны, факты выдающихся побед советского народа и искусства его Красной Армии, которые пока не удаётся скрыть и замазать. С другой стороны, подведение трудящихся к мысли о том, что большевики победили тем, что «завалили фашизм трупами русского народа».
Старый фашизм уничтожал рабочие организации, партии и профсоюзы, а рядовых членов таких партий и союзов заманивал или силой загонял в свои, фашистские партии и союзы. Новый фашизм действует хитрее. Он и не думает разгонять профсоюзы, партии, общественные организации. Он их умело использует для своих целей — оставляет от них одну форму, оболочку, омертвляя или замораживая их работу. Это означает, что у профсоюзов остаётся руководство, членство, какое-то имущество, устав, регулярно собираются членские взносы и т.п. Но организации, объединения рабочих нет, рядовая партийная и особенно профсоюзная масса рассыпается, каждый рабочий, формально являясь членом профсоюза или партии, по факту остаётся один, предоставляется сам себе.
Новый фашизм учёл ошибку старого, создававшего массовые фашистские организации, в которых реально, «физически» собирались массы рабочих, где была возможна подпольная работа коммунистов, где проводились собрания и где, так или иначе, зрели и накапливались убеждённые враги фашизма, разочарованные и недовольные фашизмом трудящиеся. Теперь фашизм старается распылить пролетариат, уничтожить любые формы его организации, боясь создавать даже традиционные, корпоративно-фашистские. Он не рискует даже собирать рабочих вместе! Для этого тихо и под разными предлогами те же профсоюзы «временно» консервируются, т.е. строго отменяются всякие собрания, любые массовые мероприятия, ликвидируются все возможности общего или частичного сбора рабочих. «Временно» отменяется или сводится к пустышке и безобидная организационно-техническая работа профсоюзов, вроде приёма заявлений на путёвки, участие профсоюзов в разборе несчастных случаев, рассмотрение сигналов рабочих о плохих условиях труда, пересмотр колдоговоров, инструкций и т.п. Здесь фашизм лишь в слегка замаскированной форме «рабочей организации» проводит волю крупного капитала, хозяев больших предприятий, торговых сетей, дорог, электростанций, транспорта и связи.
Старый фашизм приспособлял свою демагогию к национальным особенностям страны и даже к особенностям разных слоёв трудящихся одной и той же страны. И массы мелкой буржуазии и часть рабочего класса, доведённые до ручки постоянной нуждой, безработицей и шаткостью своего материального положения, шли за фашистами, верили им и, поддерживая их, попадали в капкан. Новый фашизм играет примерно ту же игру, но осуществляет ее через своих «левых» агентов — сёминых, грудининых, поповых, рудых, вестников бури, политштурмов и т.п., выступающих под маской «марксистов» и «коммунистов».
В этом смысле новый фашизм может обставить свою отчаянную борьбу с революционным подъёмом масс так же, как это делал иногда и старый фашизм, т.е. объявить свой приход к власти «социалистической революцией» или «народной революцией». Такое вполне возможно, но не при нынешнем положении вещей, а в том случае, если трудящиеся сумеют отстранить от власти кучку олигархов, т.е. совершат буржуазно-демократическую революцию, но сил и умения продолжить ее и быстро довести до установления диктатуры пролетариата у них не хватит. Или же если сам финансовый капитал, маневрируя, выставит вместо «злого гитлера» какого-нибудь «рабочего вождя» типа Муссолини, Ларго Кавальеро или Тито.
***
История показывает, что фашизм — это смертельный враг всего трудового народа. Он развязывает безудержный террор против всех рабочих и трудящихся страны. Он уничтожает последние остатки гражданских прав и свобод. Раньше фашизм запрещал и уничтожал все нефашистские партии и организации. Сегодня в этом нет необходимости. Наоборот, партия финансовой олигархии использует такие организации трудящихся для проведения своей политики в массах. Фашизм непосредственно готовит империалистическую войну и всеми способами загодя старается обеспечить спокойствие в своем тылу.
История показывает, какими средствами фашизм расправляется со своими противниками. Рабочих и всех трудящихся не только лишают всех прав и свобод, не только превращают в рабов и пушечное мясо. Рабочих постигает произвол классовой фашистской юстиции, когда любое преступление фашистов против рабочих не считается преступлением. И наоборот, малейшая попытка трудящихся защитить свои права объявляется тяжким преступлением.
Фашизм исходно, с момента своего зарождения, несет с собой все формы террора, массовое заключение в концлагеря, линчевание и убийства не только активных борцов против фашизма, но и свободомыслящих граждан. Но фашизм изменялся, развивался в соответствии с обстоятельствами, учитывал изменение соотношения классовых сил и приспосабливался к нему. Все формы физического террора есть и теперь. Но главное в том, что современный фашизм действует тоньше, он вполне может обойтись и без «грубых» методов. Главным его оружием стала идеология – особые формы воздействия на психику и сознание рабочих и трудящихся масс. С помощью СМИ он создает видимость своей безграничной силы и всевластия, и связывает людей постоянным страхом, а собственный страх – лучшая тюрьма. Например, совсем не обязательно властям прямо запрещать пикники на природе. Достаточно объявить в городе или районе противопожарный режим (даже когда дождливая погода) и напугать граждан высокими штрафами.
История показывает, что гитлеровцам всех стран и времён нельзя давать время и возможность самим себя скомпрометировать перед народом, нельзя выжидать. Такой лозунг на практике означает бездеятельность трудящихся и укрепление фашистской диктатуры. Никакого «автоматического крушения» фашизма не бывает.
К кому обращены эти слова? Прежде всего, к рабочим. Сегодня наши рабочие разобщены. Партии у пролетариата нет. Нет реально организованных и действующих профсоюзных масс. Нет либеральных и социал-демократических партий, за которыми бы шли сотни тысяч и миллионы трудящихся.
Но всё это вовсе не означает, что у масс не должно быть трезвого знания того, что уже принёс фашизм и что ещё может принести трудящимся. Нельзя прекращать пропаганду и агитацию массового сопротивления фашизму! Необходимо продолжать убеждать людей в том, что сам по себе фашизм не прекратится и его нужно остановить силой объединенных трудящихся масс!
Опыт антифашистской борьбы за последние 90 лет показал, что наиболее массовым и понятным средством такой борьбы были непартийные комитеты трудящихся. Они возникали как стихийно, на почве недовольства людей по конкретным вопросам, так и организованно, на базе нефашистских партий и профсоюзов. Причём, когда такие комитеты возникали стихийно, то часто бывало так, что в них находились толковые организаторы, которые налаживали связь с передовыми рабочими-коммунистами или с профсоюзной низовкой своих предприятий. В этом случае стихийная группа протеста вырастала количественно и качественно, действовала против фашистского наступления централизованно и более эффективно.
Такие непартийные комитеты протеста возникали как на короткое время вокруг конкретной повседневной нужды, так и на длительное время, если речь шла о защите более общего для трудящихся интереса. Причём бывало так, что на защиту такого общего интереса сначала собиралась в каком-либо одном месте всего одна небольшая группа людей, которых особо «допекло». Такая группа часто не знала точно, кто её союзники, к кому обращаться за помощью и поддержкой. По этой причине чаще всего такой комитет начинал с обращения «ко всем», т.е. с развешивания своих листовок.
Социалисты и коммунисты, видя листовки, старались выйти на связь с группой протеста. И если это удавалось сделать, то тогда эта группа или комитет могли получить политически грамотное руководство, расшириться и соединиться с подобными группами таких же недовольных, но растерянных и разобщённых трудящихся.
Часто было так, что члены таких непартийных групп вели беседы у себя на работе или во дворах с такими же разобщёнными трудящимися, выясняли их отношение к тому или иному событию или факту угнетения. И когда собеседник заявлял, что он тоже недоволен, но не знает, что может сделать в одиночку, ему открывали, что уже есть группа недовольных, которая хочет бороться против насилия и угнетения. Что в этой группе люди уже держатся друг за друга и обращаются к другим простым людям, рассказывая им о причинах их бед и призывая к соединению для борьбы с несправедливостями.
По существу, подобным образом начиналось крестьянское движение сапатистов в Мексике: от 2–3 крошечных групп недовольных крестьян, через письма и ходоков в соседние деревни — до боёв с правительственными войсками.
Часто возникал вопрос: вокруг какого «запала» собирались такие группы там, где не было компартии, профсоюзов и демократических партий, а были только группы левых агитаторов или отдельные коммунисты или левые социалисты?
Как правило, на местах всегда находился наиболее смелый и толковый рабочий или крестьянин, который имел связь с коммунистической ячейкой или с отдельным ее членом. Бывало и так, что связи с коммунистами не было вообще, но всё равно находились те, кто особенно остро переживал угнетение, обиды и несправедливости и кто, не зная ни строки из марксизма, классовым инстинктом понимал необходимость организации для борьбы и понимал, как надо бороться. Такие люди были, есть и будут, несмотря ни на что.
Иногда помогал случай — человека или группу трудящихся попросту доводили до отчаяния, и люди в прямом смысле хватались за вилы и топоры. Такие вспышки борьбы часто давали лидеров и заводил рабочего и крестьянского движения.
Коммунисты поддерживали такие стихийные протесты и комитеты, считая, что нужно быть там, где есть массы, и что стихийное движение необходимо организовать — влить его в общее революционное движение трудящихся масс против фашизма и капитализма.
***
История показывает, что свержение фашистских правительств не обязательно означает победу пролетарской революции. Свержение гитлеровцев есть промежуточный, демократический этап в борьбе рабочего класса, когда создаются благоприятные условия для подготовки социалистической революции. Восстановление демократических прав и свобод, борьба всех трудящихся против наскоков фашизма приближает собственные классовые цели пролетариата и подводит массы к социализму. Иначе говоря, обязанностью всех сознательных рабочих и их организаций в борьбе против фашизма всегда был постоянный поиск конкретных форм перехода или подхода к пролетарской революции.
История показывает, что фашисты не делали больших различий между коммунистами, либералами, членами жёлтых профсоюзов, пацифистами и верующими трудящимися. Если эти люди и организации были за буржуазные свободы, против войны и террора, то все они были врагами фашизма.
Отсюда следовал и обратный вывод: победа над фашистской диктатурой требовала самого широкого народного фронта, в который должны были войти все нефашистские и свободолюбивые силы общества.
Сегодня, когда новый фашизм учёл опыт старого, организовать такой общенародный антифашистский фронт очень непросто. Главная причина тому — массы трудящихся не видят фашизма вокруг себя, в своей повседневной жизни. Меры властей, фашистские по своему существу, трудящиеся видят и чувствуют, но из-за политической неграмотности и в силу мощной обработки средствами массовой информации и прежде всего телевидением эти меры кажутся массам не фашистскими, а «вынужденными», «вызванными сложной обстановкой», «необходимыми для нормальной жизни народа» и т.п.
У многих трудящихся фашизм до сих пор накрепко сросся с лубочными атрибутами старого гитлеровского фашизма, почерпнутыми из кино и не самых лучших книг, причем фашизма на пике своего развития, фашизма – агрессора по отношению к его жертвам – оккупированым им странам. Сегодня был бы большой шаг вперёд, если бы хоть 20 % наших рабочих потрудилось выяснить классовую суть и историю германского фашизма не по фильмам о Великой Отечественной войне, а по большевистским и советским научным материалам, посвященным развитию фашизма в Германии, выяснить, каким был этот фашизм внутри, по отношению к собственному трудящемуся населению. В итоге трудящиеся массы России «не видят» настоящего фашизма, который сейчас разворачивается перед их носом во всей красе, не видят его местных главарей и проводников.
Надо признать, что современный фашизм смог внушить десяткам миллионов рабочих и трудящихся, что его нет. Такая тотальная маскировка жестокой буржуазной диктатуры есть важнейшая уловка фашизма, которая серьезно затрудняет создание единого антифашистского фронта в России, на Украине и в других странах.
История показывает, что старый фашизм сразу же и открыто затыкал рот не только коммунистам, но и всем демократическим силам. Сегодня новый фашизм этого открыто не делает, он действует аккуратнее — даёт своим противникам возможность говорить, выступать, публиковать материалы, даже проводить он-лайн митинги протеста, отлично понимая, что могучие средства массовой информации, находящиеся в руках фашистов, таким жалким писком в защиту демократии перешибить не получится.
Этим в массах создаётся иллюзия, что в стране сохраняется демократия, «никакого фашизма нет». Хотя на деле фашизм усиливается на глазах, и все сильнее сжимает тиски своей диктатуры. Действительно, где сегодня могут выступать противники фашизма? Только в интернете или тайком на улицах, в виде почти конспиративно расклеенных листовок, частных разговоров и т.п. Свободно в удобном тебе месте не соберешься и не потолкуешь с людьми, тем более не выразишь коллективно свое возмущение теми или иными мерами властей. Главное средство фашистского террора — телевидение, которое позволяет передать информацию миллионам людей одномоментно, абсолютно недоступно и охраняется, как замок кащея.
И потом. Что могут открыто говорить противники фашизма в интернете? В этом году уже нельзя открыто говорить многое из того, что можно было писать и публиковать ещё год назад. Сайт публикует правду, обоснованную критику властей, разоблачает их фашистские мероприятия, ведёт расследования, а фашистская юстиция тут же набрасывается на него с обвинениями в «клевете», подрыве национальной безопасности, распространении «заведомо ложных данных» и т.д.
При этом фашисты правильно рассчитали, что по своему влиянию на трудящиеся массы в России интернет не идёт ни в какое сравнение с телевидением. Это ещё одна причина того, что пока что допускается антифашистское шевеление в сети.
Но и на интернет идёт постепенное наступление фашистского государства. Можно сказать, что закрытие действительно левых и демократических сайтов — это вопрос времени, если, конечно, и эти сайты не понадобятся фашизму для собственной замаскированной пропаганды, когда от сайта остаётся его форма, оболочка, но постепенно и незаметно меняется классовая суть материалов.
До перехода крупнейшей буржуазии к террористической форме своего господства фашистские деятели почти всегда избегали открытых споров и дискуссий с коммунистами и даже либералами, так как в спорах они проигрывали. Методом «выиграть спор» у старого фашизма было заблаговременное избиение коммуниста, донос на него или убийство из-за угла, т.е. физическое устранение опасного соперника. Никакой политической состязательности фашисты не терпели: аудитория заранее «очищалась» от всех противников, только тогда фашистские вожди и идеологи чувствуют себя вольготно.
Сегодня таких «физических» зачисток пока не требуется — по причине отсутствия открытых дискуссий, массовых собраний рабочих, открытого столкновения партий и групп на улицах. Улицы вообще максимально попытались очистить от народа — режим «самоизоляции» тому самый яркий пример.
Как указывалось выше, фашизм старается направить весь протест в интернет, где он совершенно неопасен власти буржуазии.
Фашизм и раньше мог сохранять внешние демократические институты, такие как выборы и парламенты, но при этом он силой уничтожал политические органы своих противников. Так, перед парламентскими выборами в марте 1933 г., в разгар кампании, гитлеровцы без объяснений закрыли несколько коммунистических и социал-демократических газет. Накануне выборов избирательные бюро немецкой компартии были заняты полицией, выборные листовки и другие материалы конфисковались, предвыборные собрания и сбор средств в фонд избирательной кампании КПГ были запрещены именным указом Гитлера.
Новый фашизм также сохраняет демократические учреждения и декорации. Что касается политических органов существующих «левых» партий, то их фашизм теперь не громит и даже тайно поддерживает, как самых верных своих слуг по одурачиванию и обеспечению пассивности рабочих масс.
В нынешнем «вирусном карантине» можно разглядеть некоторые черты того, что в своё время было характерно для «старых» гитлеровцев. Так, 27 февраля 1933 г., на следующий день после поджога рейхстага, в поджоге были обвинены коммунисты, без всякого следствия. Коммунисты были назначены фашистами виновными. В этот же день президент Гинденбург немедленно подписывает закон «о защите народа и государства», которым отменялись все ещё формально сохранявшиеся демократические права и свободы. Этот закон фашисты объясняли необходимостью «заботы о безопасности немецких граждан». То же делают сейчас и новые фашисты, когда один за другим штампуют «законы против коронавируса» — они, дескать, «защищают население от большой напасти».
История показывает, что фашизм на определенном этапе громил даже самые продажные и самые жёлтые профсоюзы. В апреле 1933 г. вся правая буржуазная верхушка германских профсоюзов фактически валялась в ногах у Гитлера, убеждая его в полной своей лояльности. Напрасными были призывы руководителей профсоюзов к участию рабочих в нацистском «праздновании 1 Мая». 2 мая «Свободные профсоюзы» были разогнаны, а их члены были насильно включены в фашистский комитет рабского труда, т.е. в «Немецкий трудовой фронт».
Новый фашизм пока что сохраняет «независимые» профсоюзы — как внешнюю форму и атрибуты. До этого фашизм 30 лет использовал жёлтые профсоюзы для своих целей, не разгоняя их, а включая в свою систему подавления. Задачу сдерживания протестной активности масс выполняют они и теперь, во время «карантина» и «эпидемии» — руководящие органы профсоюзов существуют, но полностью бездействуют, никаких усилий в интересах профсоюзной массы не предпринимается.
Германский пример с профсоюзами лишний раз говорит о том, что фашизм нельзя умиротворить, умаслить, уговорить, умолить и т.п. Фашистскую буржуазию, её партию и государство можно только бить — повсеместно, массово и постоянно. Другой манеры обращения фашизм не понимает.
Но всё же не исключено, что могут появиться массовые фашистские организации, куда будут втянуты рабочие и другие трудящиеся: в таких организациях коммунистам можно и нужно будет работать, чтобы вытащить оттуда рабочих и разложить эти организации изнутри.
Фашизм запрещает знать правду и наказывает за один только интерес к действительному положению вещей. Здесь фашисты действуют точно так же, как действовала средневековая инквизиция против передовых людей того времени. Даже в конце XVII века испанская инквизиция — гестапо землевладельческой аристократии — бросала на костры за один только интерес к учению Галилея и Коперника о движении небесных тел, за интерес к открытиям врачей Парацельса и Гарвея, за сомнения в том, что Земля плоская и неподвижная.
Новые фашисты грозят наказаниями за «распространение фейков о коронавирусе». То есть, за то, что нормальные люди думают и у них не сходятся концы с концами насчёт «эпидемии коронавируса», когда глаза, логика и здравый смысл говорят, что никакой эпидемии нет и не было, что всё это ложь.
История показывает, что противиться и сопротивляться временно победившему фашизму можно и нужно, что этот «страшный чёрт» не всесилен. Да, гитлеровский фашизм был страшен и опасен. Да, фашизм современный ещё опаснее, поскольку против него ещё не выработаны методы борьбы.
Тем не менее, когда рабочие объединялись для борьбы, гитлеровцы пятились назад. Неизбежно пойдут на попятную и сегодняшние последователи Гитлера.
Несколько примеров из истории Германии. В 1934 г. германские коммунисты, социал-демократы и беспартийные рабочие — члены подпольных «Свободных профсоюзов» сумели договориться и провели ряд забастовок против удлинения рабочего дня, сокращения зарплаты, за улучшение условий труда. Эти забастовки проходили на предприятиях концерна АЕГ, на машиностроительных заводах в Эйзенахе и Штутгарте.
В октябре того же года 380 дорожных рабочих Гамбурга не побоялись гестапо и СС и забастовали, фактически перекрыв трассу Гамбург-Бремен. В итоге они добились повышения зарплаты и удаления нескольких блокляйтеров[1] из своего рабочего квартала.
Особенностью забастовки дорожных рабочих было то, что в тот момент в коллективе было всего несколько коммунистов и левых социал-демократов. При этом у коммунистов не было связи со своим ЦК и окружным руководством, многие сознательные рабочие были уволены или арестованы, а центральные органы социалистов развалились сами или были разогнаны. На какое-то время сложились условия, похожие на ранний этап рабочего движения, когда на предприятии были 2–3 сознательных товарища, которым приходилось разворачивать свою работу фактически заново, в одиночку, без массовой опоры.
Здесь надо сказать, что новые фашисты учли печальный опыт своих предшественников. Они теперь работают загодя — заранее определяют всех активных и сознательных рабочих, которые пытаются организовать коллектив и поднять его на борьбу за текущие интересы, и удаляют их с предприятий еще до того, как им удается организовать рабочих. Поэтому сегодня часто бывает так, что на предприятии нет ни одного сознательного рабочего, ведущего реальную работу в коллективе, вокруг которого могли бы собраться остальные рабочие. Или сознательные рабочие есть, но они не могут поднять головы. На своём предприятии они ведут пока что «разведку» и наблюдение, а всю работу, какая есть, вынуждены вести вне предприятия, в кружках, куда приглашаются и приходят рабочие с этого и других предприятий.
Забастовку дорожников Гамбурга в 1934 году предложили коммунисты, которые считали, что нельзя сидеть и ждать связи и указаний Центра. Вокруг коммунистов сначала собрались особо недовольные рабочие, а затем и остальные, даже члены НСДАП и христианских союзов. После забастовки некоторые рабочие — члены НСДАП не вышли из партии, но стали саботировать её решения и заранее сообщали о фашистских планах своим товарищам — коммунистам.
В 1934 и 1935 гг. фашисты организовали выборы Советов промышленных доверенных на предприятиях. В борьбе против фашистских кандидатов коммунисты, рядовые социал-демократы, члены подпольных профсоюзов и многие беспартийные рабочие быстро создали объединённые комитеты, в задачу которых входило распропагандировать предприятия и либо развалить эти выборы, либо не допустить в Советы гитлеровцев.
За основу тактики были приняты рекомендации коммунистов. Следуя этим рекомендациям, большинство рабочих бойкотировало выборы в Советы доверенных или перечёркивало списки кандидатов от фашистов и предпринимателей. В итоге гитлеровцам удалось провести своих кандидатов только на 27 % предприятий. В среднем по каждому предприятию за нацистов голосовало 25 % рабочих, а на шахтах Рура — в среднем около 10 %.
Здесь надо заметить, что сейчас этот пример не сработает, и мы его приводим только в качестве информации. Сейчас нет выборов, голоса и результаты голосования «считают» так, как надо фашистам и никто никого давно не выбирает. Тогда, в гитлеровской Германии 1934–35 гг., выборы ещё были, фашисты еще считали, как есть, не мошенничали с результатами (или мошенничали не так тотально, как это происходит сегодня). Но иметь в виду этот пример немецких рабочих надо, т.к. он хорошо показывает, что нынешние фашисты уже перещеголяли гитлеровцев — «успешно» усовершенствовали их методы по обману и угнетению трудящихся масс.
Не прошёл с первой попытки в Германии и принцип «фюрерства», когда хозяин предприятия объявлялся его «вождём», которому были обязаны беспрекословно подчиняться все рабочие. Принцип «фюрерства» предусматривал, что на предприятии отменяются законы государства, хоть как-то защищающие интересы рабочих. Вместо этого хозяин завода и или фабрики становился полновластным капиталистическим диктатором, который имел право на собственный суд и расправу. Жаловаться в «народные трибуналы» на решения этого рабовладельца было не только бессмысленно, но и опасно, т.к. рабочие-жалобщики тут же объявлялись «врагами германского народа», отправлялись в трудовой лагерь или «отбывали наказание за измену» на своём предприятии, но с удержанием 30–50 % зарплаты в качестве «наказания».
Летом 1939 г., когда уже было подготовлено нападение на Польшу, и казалось, что гестаповские гайки закручены до предела, немецкие рабочие не прекратили своей борьбы против усиления эксплуатации, нищенской зарплаты, полуголодного существования и постоянного ухудшения условий труда. Шахтёры Саарской области, металлисты и металлурги Рейнско-Рурского района периодически бастовали против сверхурочных работ, работ по воскресеньям, требовали повышения зарплаты. После месяца борьбы, которая одновременно велась на нескольких предприятиях концерна «Рейнметалл», хозяева концерна были вынуждены пойти на уступки, несмотря на то, что они были одними из тех, кто привёл Гитлера к власти и кто диктовал гитлеровскому правительству свою волю. От забастовок рабочих не помогло ни гестапо, ни угрозы отправить забастовщиков в концлагеря.
Забастовки и демонстрации проводили и рабочие, занятые непосредственно на строительстве военных объектов. Так поступали строители «Западного вала», линии укреплений на границе с Францией. За повышение зарплаты и против потогонной системы труда боролись рабочие всех крупных предприятий и верфей Гамбурга. На многих заводах рабочие следовали лозунгам «Работать медленнее», «Какова оплата, такова и работа», «Меньше металла — меньше пушек», «Ни фунта угля после восьми часов», «Ни шагу от правил охраны и гигиены труда» и т.п. К этим лозунгам присоединялись не только сознательные рабочие и примыкающие к ним, но и отсталые рабочие, попавшие под влияние гитлеровской демагогии. Полу-голод, бесправие и изматывающий труд вызывали противоречия в голове и, как следствие, естественный протест против ухудшения условий своей жизни.
Немецкие рабочие не только саботировали приказы начальства, но и нарушали требования технологических карт (втихомолку снижали количество и качество продукции, особенно военной), не проводили ТО, перегружали или недогружали станки и двигатели, «забывали» укрывать машины и продукты производства от дождя, снега. То есть, соединяли саботаж и диверсии. Шахтёры устраивали себе технологические перерывы каждый час, отчего добыча угля замедлялась и сокращалась. В шахтах стали чаще останавливаться транспортёры, т.к. рабочие незаметно подсовывали в валки металлические прутья, а в редукторы подсыпали породу.
На авиазаводе «Хеншельфлюгцойгвёрке АГ» в Касселе антифашисты организовали небольшие отклонения в настройке штампов и пресс-форм, отчего масса многих деталей самолётов становилась или меньше нужной, или больше. В первом случае в войсках самолёт быстро разваливался от недостатка прочности, во втором — плохо летал. Похожим путём рабочие пошли на заводе «Краутхайм АГ» в Хемнице, где был налажен выпуск гранат, которые давали высокий % осечки, т.е. не хотели взрываться. На мясоперерабатывающей фабрике в Клеве работницы портили мясо, которое шло на консервы для армии и СС. На заводе «Феномен-вёрке» в Циттау рабочие разработали целый комплекс почти незаметных изменений в технологии и настройках машин, что привело к постоянному торможению выпуска военных автомобилей.
В своих жилых районах и на улицах трудящиеся «по умолчанию» не выполняли многочисленные требования своих блокляйтеров — квартальных фюреров. Так, например, перед нацистскими праздниками граждан обязывали носить на одежде значки и ленточки со свастикой, а на балконах и в окнах вывешивать фашистские флаги. Под разными предлогами трудящиеся саботировали эти требования. «Фюрерам» они отвечали, что флаг в стирке, значок заржавел от непрерывной носки, отдал значок детям в школу и т.п. А иногда и просто посылали подальше.
Гитлеровцы заставляли немецких женщин носить на голове специальные платки или косынки со свастикой, рунами или каким-нибудь изречением фюрера. Эти косынки портили причёски и внешний вид женщины, лишали индивидуальности, часто сползали, очень досаждали летом, в жару. К своей чести, женщины одевали косынки только тогда, когда их к этому прямо принуждали, но сбрасывали эти «намордники для волос» сразу же, при первой возможности. В партийной канцелярии НСДАП решили штрафовать женщин, отказавшихся носить косынки, но поскольку отказы приняли всеобщий характер, гитлеровцы отступились. Так массовый саботаж победил «намордник для волос». (Точно так же можно победить и намордник для лица.)
На всякого рода сборища, которые «фюреры» собирали по вечерам, многие рабочие не ходили, прикрываясь военными заказами на работе, мол, обязан отдыхать и спать. Такие собрания использовали сознательные рабочие для маскировки своих встреч и даже для проведения втихоря партийных собраний. Бывало так: с трибуны «фюреры» несут всякую нацистскую мерзость, а в задних рядах идёт собрание фабричной ячейки КПГ.
Но везде главным условием борьбы и залогом успеха была крепкая и массовая рабочая организация на заводе или фабрике, которая могла устроить демонстрацию или забастовку. Наибольшей силой обладали организации на тех предприятиях, где было отброшено деление рабочих по партиям и по принадлежности к разным профсоюзам. Логика проста: чем больше рабочих было организовано и задействовано в борьбе, тем труднее было фашистам проводить принцип «фюрерства», а хозяевам — давить на рабочих (удерживать у рабочих часть зарплаты, удлинять рабочий день, усиливать нагрузку и пр.).
Сейчас на предприятиях нет деления рабочих по партиям. Рабочая масса пока «беспартийна» как в смысле членства в партии, так и в смысле осознания себя классом с особыми интересами и исторической задачей. Есть кое-где деление по профсоюзам, но оно и раньше большого значения не имело. Эти обстоятельства сильно затрудняют работу сознательных элементов, но хотя бы не создают, как раньше, раскола по партийной принадлежности. И это хлеб.
История показывает, что вести борьбу против фашизма можно в самых тяжёлых условиях, что такие условия не являются оправданием для бездействия. Так, для распространения своих листовок и плакатов германские коммунисты использовали даже фашистские массовые сборища, митинги и демонстрации. Коммунисты заранее покупали легальные газеты или рекламные листки, вкладывали в них свои листовки или газету, а когда собиралась толпа, то медленно передвигались от группы к группе и незаметно давали в руки рабочим эти «куклы». Для большего порядка коммунисты заранее разбивали площадь собрания на «зоны патрулирования» и разделяли их между собой. Иногда материалы передавали по рядам, но тогда раздающий постоянно менял «место раздачи», т.е. перемещался или передавал пакет с листовками другому товарищу. Если собрания шли в зале, то чаще всего листовки и газеты КПГ тайно передавались по рядам, вдоль ряда, где сидел коммунист, и поперёк зала, но тогда агитаторы и курьеры должны были сидеть в задних рядах и передавать листовки вперёд. Листовки в этом случае передавались, как «куклы», но иногда и в виде маленького свёртка, конвертика, чтобы можно было сразу же сунуть её в карман.
При этом и сами листовки, газеты и брошюры иногда выпускались под маскировочным названием и с вводным текстом, скрывающим истинное содержание. Например, речь В. Пика на VII конгрессе Коминтерна пошла в массы в виде брошюры «Грибы, ягоды, дикорастущие травы», а доклад Г. Димитрова — как «Руководство по уходу за растениями в домашних условиях, на приусадебных участках и в садах».
Если коммунисты действовали в незнакомой обстановке, то часто свои материалы они распространяли через почтовые ящики тех домов, в которых предположительно жили рабочие. Если позволяла обстановка, то агитатор садился в первый утренний транспорт и старался незаметно для водителя разложить листовки и газеты на всех сиденьях, до которых мог достать. Такую работу лучше всего выполняли двое товарищей, когда один шёл платить за проезд и отвлекал водителя или кондуктора, а второй вроде как выбирал себе лучшее место, где присесть, а на самом деле раскладывал листовки. Всё это делалось быстро, на одном пролёте между остановками, т.к. на второй остановке агитаторам нужно было выходить.
Кое-где удавалось использовать рекламные доски и щиты в транспорте и на остановках. Это был хороший приём: листовка вставлялась за стекло так, чтобы быстро вынуть её оттуда было бы невозможно, она могла долгое время быть незамеченной полицией, но прочитанной многими трудящимися. В тех странах, где сильны позиции католической церкви, коммунисты применяли этот приём на «моисеевых скрижалях», т.е. на всякого рода досках и щитах с изображением девы Марии, Иисуса, мощей, изречений из библии, которые церковь развешивала на всех углах.
Антифашистское сопротивление действовало в каторжных тюрьмах и концентрационных лагерях гитлеровской Германии, Испании, Чили, Боливии, Мексики. В условиях лагеря или тюрьмы коммунисты и антифашисты были почти безоружными перед лицом фашистов, подвергались пытками и избиениям, жестоким физическим и психическим мучениям. Им постоянно грозила смерть, но эти люди даже тогда продолжали своё революционное дело, хотя оно было намного опаснее, чем на воле.
Здесь нужно хорошо понимать, что концлагеря не были только местом изоляции и уничтожения рабочих и других политических противников. Они также не были только лишь СИЗО, типа центрального стадиона в Сантьяго. Концлагеря создавались фашистами по заказу монополий, прежде всего, для бесплатной работы тысяч людей на пользу этих монополий. Так, использование труда заключённых на медных рудниках в Чили в 1974–1979 гг. приносило двум американским медным монополиям, «Kennecott» и «Anaconda», более 50 миллионов чистой прибыли в год. Это не удивительно, так как стоимость концлагерной рабочей силы на месторождении Эль-Теньенте и медном руднике Чукикамата не превышала 1 доллара в день.
В тюрьмах и концлагерях особую роль играли партийное единство заключённых, их сплочённость и солидарность, взаимопомощь и налаживание связи с волей. Везде, где только позволяли обстоятельства, заключённые-коммунисты налаживали политическую и политэкономическую учёбу, к которой тянулись многие другие заключённые Рабочие лагерные команды, в которых было сильное влияние коммунистов, проводили целенаправленные акты саботажа и часто срывали планы лагерной администрации.
Коммунисты организовывали политических узников на борьбу за занятие таких тюремных должностей, которые облегчали связь внутри лагеря и с волей, облегчали организацию учёбы, саботажа, побегов, помогали предотвращать облавы и провокации. Для этого лагерным организациям коммунистов и антифашистов было необходимо, чтобы их члены занимали должности дворников, старших в рабочих командах, кухонных рабочих, библиотекарей, канцеляристов, фельдшеров.
Эта борьба ослабляла влияние уголовников, которых администрация натравливала на политических и даже беспартийных рабочих, попадавших в лагерь за неосторожное слово против фашистов, за вопросы к заводскому начальству, за высказанное недовольство низкой зарплатой или высокими ценами на хлеб и крупу.
Во многих тюрьмах и лагерях такая борьба с охраной и уголовниками была выиграна, и рабочие коммунистические органы действовали долгие годы. В частности, сильная организация Сопротивления действовала в гитлеровском концлагере Бухенвальд, о чем сейчас мало кто знает, и в этой организации нелегальный комитет КПГ завоевал ряд важных позиций, наладил связь с волей, сумел организовать учёбу, выпуск написанной от руки газеты, саботаж, добычу продовольствия и медикаментов для помощи заключённым.
***
История показывает, что рабочим и трудящимся фашистских государств было легче бороться за свободу, когда существовала материальная база социализма и мировой революции в лице СССР. Сегодня такой базы нет. Не было такой базы и у русских большевиков до Октябрьской революции. Тогда каждый маленький шаг рабочего движения вперёд расценивался царским правительством, как тягчайшее преступление. Тогда против партии бросались огромные карательные силы царизма и буржуазии. Но всё же русские большевики выстояли и победили. Они доказали, что правильно выражают интересы самого передового класса и всех угнетённых масс, они доказали, что новое и прогрессивное всегда побеждает отжившее и реакционное, как бы сильно это отжившее ни было.
История показывает, что без правильной революционной теории рабочий класс не может победить буржуазию и фашизм. Он будет мыкаться и блуждать, как корабль без компаса и радара, его будут долго бить и дурачить. Такой теорией является только большевизм (ленинизм).
Работа коммунистов в тяжёлых и опасных условиях фашистской диктатуры часто требовала от них самостоятельности, умения действовать в одиночестве, в отрыве от товарищей и центров, под полную личную ответственность. Без большевистский политической грамотности такая работа невозможна и обречена на провал. Без хорошего знания теории местные ячейки и отдельные сознательные рабочие на своих производствах не могут ориентироваться в сложной политической обстановке, не видят за теми или иными шагами власти интересов конкретного общественного класса, не могут оценивать положение и тенденции развития, оказываются беспомощными перед требованиями жизни, падают духом после первых же неудач и поражений, не используют каждую возможность для организации рабочих и их борьбы.
Отсюда вывод: условия фашистской диктатуры требуют постоянной и усиленной политической учёбы всех сознательных рабочих и молодых марксистов.
Это не означает, что нужно закрыться «на политическую самоизоляцию» и несколько лет читать большевистские книги и статьи. Это означает, что учиться и читать нужно в рабочем порядке каждый день, без отрыва от производства и живой партийной работы. Учёба не должна отставать от практики, но она не должна и подменять собой практику. Учёба без партийной работы есть начётничество, но партийная работа без учёбы есть имитация работы. Учёба должна на 1–2 шага опережать практику, давать ей генеральную линию и метод. Практика должна давать конкретные формы работы и правильный язык агитации и пропаганды.
История показывает, что большие шаги в борьбе рабочего класса с фашизмом подготовляются обыденной, ежедневной политической работой сознательных трудящихся. Некоторые рабочие, не видя быстрых результатов своей пропаганды и агитации, опускали руки, думали, что они идут не тем путём. Или даже решали, что марксизм ошибается в законах истории, что капиталистическое рабство невозможно победить, что фашизм — это усиление буржуазии, которое подтверждает вечность капитализма.
Эти товарищи испугались трудностей борьбы, отказались от черновой повседневной работы и отступили. Какова же была их досада, когда на их глазах ускорялось действие законов исторического развития, и быстро рушились «незыблемые» крепости царизма или фашизма.
Некоторые трудящиеся хотят быть «историческими личностями». Наверное, им приятно знать, что они причастны к важнейшим событиям эпохи. Но дело в том, что такие важнейшие события — это только вершины исторического процесса, они всегда подготавливаются незаметной политической работой и борьбой масс, классов, партий. Все победы большевиков достигнуты общей работой всей партии и сотен тысяч беспартийных большевиков — рабочих, крестьян, интеллигентов. Эта работа, в конечном счёте, была совокупной работой конкретных людей. Имён этих сотен тысяч революционеров-большевиков история не знает, но она знает результаты их общей работы. Этим людям было неважно, войдут они в историю или нет, будут им памятники, или нет. Им был важен результат их труда — освобождение рабочего класса и всех трудящихся из буржуазного рабства, построение социализма и коммунизма. И в этом смысле каждый борец с буржуазной тиранией есть историческая личность.
Это означает для всех сознательных трудящихся, что сходить с революционного пути, отказываться от борьбы с фашизмом на полдороги к победе, — означает, отказываться от своей исторической обязанности и роли. Это не только дезертирство, это постепенное самоубийство общественной человеческой личности, возврат к животному состоянию, к стаду. Вряд ли кого-то из рабочих устраивает такая «перспектива».
***
История показывает, что парализующий страх перед фашизмом и его карательной машиной можно преодолеть. Большевики и рабочие–антифашисты тоже были людьми, которые испытывали страх, боль, печаль и т.д. Но у них были мотив и цель борьбы. Было и доказанное самой жизнью сознание того, что цель является правильной, а её достижение — совершенно необходимым.
Сознательность большевиков и героев-антифашистов не падала с луны. Её основами были высокая политическая грамотность и полная уверенность в правоте своего дела, которая подтверждалась и закреплялась практикой революционной работы.
Сознательность подчиняла себе безусловные рефлексы и страх перед расправой, которые по своей силе должны были вроде бы победить революционную сознательность человека. Но выходило так, что страх расправы, тюрьмы или казни постепенно уступал место совсем другому страху — за товарищей, за то партийное дело, которое поручено. Далее страх исчезал и уступал место ненависти к классовому врагу. Ненависть рождала боевой задор и изобретательность в бою.
Большевикам всегда приходилось не просто вести революционную работу, а вести её вопреки сильным помехам. Но эти сильные помехи и препятствия не вели к пассивности и отходу от борьбы. Препятствия должны быть преодолены: на то они и существуют, что только через них можно прийти к новому, прогрессивному. При этом сам факт помех и препятствий на пути к революционной цели не снижал, а повышал интенсивность работы сознательных борцов.
Страх — это тяжёлое, угнетающее чувство, которое возникает у человека при столкновении с опасностью. Часто бывает так, что страх делает человека беспомощным, парализует его, резко ослабляет физические и умственные силы, подавляет психическое состояние. Человек уклоняется от борьбы за свои интересы, сдаётся, вопреки своим интересам, начинает делать то, чего хочет его противник.
Но при угрозе и опасности у большевиков и антифашистов чаще было другое чувство, чувство боевого возбуждения. Это чувство усиливалось, когда возрастала опасность. Вместе с ним усиливалась и работа сознания, когда правильные решения принимались быстрее, а рефлексы становились точнее и стремительнее.
Страх подавляет рабочего. А боевое возбуждение повышает сообразительность, усиливает рабочего физически и морально. Страх — чувство липкое, неприятное и мучительное. Боевое возбуждение в борьбе, наоборот, даёт огромную радость, гордое сознание силы, как бы поднимает человека над собой. Страх отравляет и подавляет интерес к жизни. Борьба с классовым врагом за победу нового, передового общества, наоборот, резко повышает интерес к жизни, даёт особое удовлетворение. Добровольно отказываться от такого интереса и удовлетворения — значит, лишать себя того, что в обиходе часто называют «смыслом жизни».
Огромное боевое возбуждение революционеры испытывали в моменты восстаний. Но здесь на боевой дух сильно влияло буксует ли восстание или идёт вперёд. Поэтому так важно, чтобы восстание, раз оно началось, постоянно наступало бы, шло от победы к победе, решительно и до конца. Оборона является смертью восстания не только в военно-политическом отношении, но и в психологическом, т.к. на время деморализует значительные силы революции.
Здесь речь не идёт о том, что историческое дело нужно делать впопыхах, стихийно и без плана, на одних эмоциях и азарте. Переторопить революционное выступление также плохо, как и затянуть его, упустить нужный момент.
И всё-таки история показывает, что народный фронт против фашизма в Германии создать не удалось.
Почему фашизм победил в Германии?
Победу фашизма в Германии нужно рассматривать как признак слабости рабочего класса и результат измен социал-демократии рабочему классу, которая расчистила дорогу фашизму. Из-за политики «классового мира» и сотрудничества с финансовым капиталом, которую проводило руководство германской социал-демократии, рабочий класс Германии в 1932–33 гг. оказался расколот и разобщён. Общей политической организации у германского пролетариата так и не появилось. Большевизм так и не стал идеологией всего авангарда рабочего класса.
Также важным обстоятельством, прямо влиявшим на победу фашизма и поражение немецкого рабочего класса, была мощь германских монополий и обильная помощь им со стороны финансовых магнатов США и Англии в период с 1924 по 1933 гг. Только с 1924 по 1929 гг. германский монополистический капитал получил в общей сложности более 20 миллиардов марок американских и английских вложений, из которых 70 % принадлежало финансовой олигархии США.
Социал-демократия была самой старой, большой и влиятельной партией Германии. Её руководство постоянно отвергало предложения коммунистов о едином фронте против гитлеровцев. А компартия Германии оказалась малочисленной, слабой, чтобы отвоевать рабочих у социал-демократических вождей и организаций и самостоятельно повести их на борьбу против фашизма.
В 1929–1933 гг. КПГ допустила целый ряд грубых ошибок и просчётов, которые повлияли на то, что большинство рабочих так и не пошло за компартией. При этом миллионы социал-демократических рабочих Германии как бы оказались на распутье в самый неподходящий момент: они долго не могли определить, куда им идти после прихода к власти гитлеровцев, то ли за своими вождями, т.е. по пути классового сотрудничества с монополиями, то ли по пути классовой борьбы. То ли выступать за фашизм, за единый фронт с буржуазией, то ли идти единым фронтом с коммунистами против фашизма и монополий.
Немецкая социал-демократия постоянно убеждала рабочих в том, что во время кризиса, когда конъюнктура рынка плохая, не стоит бороться даже за повседневные нужды и интересы. Верхушка этой партии объявила рабочим, что в таковых условиях борьба против увольнений и снижения зарплаты является бессмысленной, что забастовки вредны при всяких условиях.
Вожди социал-демократов убеждали рабочих, что кризис нужно «просто» переждать, а наступление фашизма является «неизбежным и неотвратимым злом кризиса», которое также надо «перетерпеть». Коммунисты, хотя и возглавляли крупные и мелкие выступления рабочих и крестьян, всё же не смогли убедить массы, что и во время кризиса нужно сообща бороться за свои экономические и политические интересы, против наступления фашизма.
До прихода к власти гитлеровцев КПГ боролась против социал-демократических вождей, но при этом были периоды, когда немецкие коммунисты отмежёвывались и от социал-демократических рабочих, считая их такими же соглашателями, как и лидеры их партии. Коммунисты часто игнорировали низовые социал-демократические рабочие организации, не обращались к ним напрямую с предложениями о совместных действиях против капитала.
Коммунисты при организации демонстраций и забастовок на предприятиях часто не выбирали, а назначали стачкомы и проводили туда только своих представителей. Это раскалывало коллектив и снижало КПД забастовки. Тогда как забастовочные комитеты, избранные всеми рабочими предприятия, как правило, действовали лучше и добивались большего.
Коммунисты так и не сумели закрепить своё влияние в социал-демократических профсоюзах, других реформистских органах пролетариата, а также среди беспартийных и неорганизованных рабочих. На предприятиях рабочие-коммунисты иногда продолжали стачку, тогда как большинство рабочих уже возвращалось к работе. Тем самым комячейка не укрепляла своё положение, а изолировала себя от массы. Также при организации забастовок коммунисты далеко не всегда добивались согласия на забастовку большинства рабочих этого предприятия, что также не способствовало единству действий рабочего коллектива.
Больше того. Органы КПГ периодически уклонялись от работы среди социал-демократических рабочих и в реформистских профсоюзах, полагая, что такая работа даёт мало пользы. Коммунисты не учитывали большого влияния жёлтых профсоюзов на рабочих. С другой стороны, оппортунисты в КПГ призывали рабочих давить на руководство своих профсоюзов в вопросе о стачках, но при этом подчиняться решениям социал-демократической профсоюзной бюрократии, если эта бюрократия была против стачек на предприятиях.
Немецкие коммунисты сконцентрировались на самостоятельной организации демонстраций и забастовок и упустили из виду участие в стачечном движении, которое шло в 1924–1933 гг. под руководством реформистских профсоюзов. Именно в таком движении в конкретных условиях Германии участвовало большинство рабочих. А КПГ упустила эту работу, позволяющую завоевать массы на свою сторону.
В ответ на растущее влияние коммунистов в германских профсоюзах (несмотря на все их ошибки) профсоюзное руководство стремилось изгнать коммунистов из союзов. Для того, чтобы остаться и работать дальше, коммунисты подписывали требования профсоюзных боссов «о подчинении профсоюзной дисциплине». Часть рабочих резко выступала против исключения коммунистов и политики раскола рабочих коллективов на «своих» и «красных». И тут многие ячейки КПГ совершили ещё одну грубую ошибку: они стали призывать членов профсоюзов к неуплате членских взносов, и это послужило поводом для дальнейших исключений коммунистов из союзов.
Но часть рабочих отказалась платить взносы и подчиняться профсоюзной дисциплине. На этой почве в 1928–1930 гг. в немецких профсоюзах произошёл раскол. Возникли новые «красные» профсоюзы, довольно слабые в тот момент. Они оказались изолированными от основной массы рабочих, и, таким образом, усилили слабость организованности рабочих.
Недостаточная работа КПГ в старых, традиционных профсоюзах привела к дальнейшему снижению влияния коммунистов в этих союзах. И, соответственно, к росту влияния правой социал-демократии, которая целиком была уже в руках монополий и фактически готовила приход к власти фашистов. Германские коммунисты так и не смогли полностью разобраться в текущем положении в стране и мире и не сумели полностью использовать обстановку мирового экономического кризиса в интересах классовой борьбы пролетариата.
В то же время влияние на рабочих правой верхушки германской социал-демократии значительно усилилось. Политики этой верхушки, направленная на сдерживание пролетариата, на удержание его от политических выступлений, привела к тому, что большинство рабочих Германии бездействовало, когда фашисты шли к власти и уже открыто демонстрировали свои террористические намерения и методы борьбы против рабочего класса.
К 1933 г. рабочий класс Германии ничего не смог противопоставить наступающему фашизму. Он оказался без надлежащего руководства, был предоставлен самому себе и лишен своих естественных союзников в лице бедного и части среднего крестьянства, мелкой городской буржуазии, интеллигенции, низших служащих и студенчества (агитация и пропаганда коммунистов в этих слоях и прослойках была совершенно неудовлетворительной).
В то же время фашистам удалось увлечь этих потенциальных союзников рабочего класса своей демагогией. Фашисты ловко обманывали средние слои населения болтовней о «единстве германской нации» против Версальского договора, проповедовали шовинизм, «исключительность немецкой нации», и это находило отклик в широких массах угнетённых трудящихся. Фашисты использовали антикапиталистическую фразеологию, вели разговоры о «национальной революции», «национальном социализме», зарабатывая популярность в рабочем классе, крестьянстве, среди интеллигенции и служащих.
В то же время основной союзник пролетариата — немецкое крестьянство, большая его часть, терпел в те годы не меньшую нужду и нищету, чем рабочие. В целях ограбления трудящегося крестьянства германские монополии и банки сохраняли в кризис высокие цены на промтовары, а товары крестьян закупали по заниженным ценам, повышали проценты по крестьянским займам, разоряли крестьянство путём срочного взыскания задолженностей по закладным на землю, усадьбу, скот и инвентарь. Крестьяне разорялись и через увеличение налогов, часть которых через казну шла на субсидии крупнейшим монополиям и частным банкам.
В 1931 г. КПГ обратилась к крестьянам со своей программой помощи. В ней были требования: аннулирование крестьянской задолженности земельному банку, отмена косвенных налогов на бедное и среднее крестьянство, экспроприация крупной юнкерской (помещичьей) земельной собственности и раздача её крестьянам, государственные беспроцентные ссуды крестьянам, не использующим наёмный труд.
Эту программу поддержал ряд северогерманских крестьянских союзов, встав на сторону коммунистов. Союзы требовали от компартии широкого разъяснения этой программы в деревне и правильной организации борьбы за её выполнение. Но КПГ не имела достаточно кадров организаторов и пропагандистов, чтобы исполнить это требование, и не смогла ничего противопоставить пропаганде фашистов в деревне.
С другой стороны, социал-демократические вожди вели, по сути, антикрестьянскую политику. Они не выступали против помещиков и всячески противодействовали забастовкам батраков, сельхозрабочих. Из-за этого многие сельхозрабочие задолго до 1933 г. уходили из реформистских профсоюзов и переходили в НСДАП и другие фашистские союзы.
В свою очередь, гитлеровцы смогли развернуть в деревне широкую пропаганду под демагогическими лозунгами, направленными «против трестов и банков, грабящих крестьянина». НСДАП заранее, ещё не будучи у власти, пообещала крестьянам поднять закупочные цены на продукты, удешевить кредит, простить долги по ссудам и т.п. Ничего не зная о программе КПГ, неискушённое в политике крестьянство начало поддерживать нацистов, единственных, кто, как казалось крестьянству, о них беспокоился.
Примерно в таком же положении оказалась и мелкая буржуазия города, разоряемая крупным капиталом в целях захвата её собственности и занимаемых ею долей рынков. Во время краха частных банков мелкая буржуазия лишлась своих вкладов. Но КПГ не дала в этот момент никаких лозунгов борьбы и упустила возможность завоевать мелких хозяев города на свою сторону. В своём сопротивлении монополиям и банкам мелкая буржуазия не нашла поддержки у коммунистов. В итоге этот многочисленный класс сначала остался в стороне от борьбы рабочих, а затем пошёл за фашистами, обеспечив им полную победу.
КПГ фактически проигнорировала и мелкобуржуазные слои населения — интеллигенцию и служащих, знания и способности которых не находили себе применения в кризис, поскольку капитал не мог извлечь из них прибыль. КПГ слишком поздно обратила на них внимание.
В 1932 г. в Германии насчитывалось около 4,5 миллионов безработных и имелась система государственного страхования от безработицы. Но правительство постепенно сокращало размеры пособия и период его выдачи, переводило безработных с пособия по безработице на уменьшенное «кризисное» пособие. Безработных выселяли из квартир за неуплату. Несмотря на то, что КПГ и передовая часть безработных боролись за улучшение положения людей, потерявших работу, к концу 1932 г. движение безработных в Германии ослабело, и коммунисты не смогли мобилизовать громадную армию безработных на борьбу против фашизма. Основной причиной тому стало то, что социал-демократические вожди выступали против движения безработных, отвергали их требования, отказывали им в помощи, настраивали занятых рабочих-стачечников против безработных. В итоге последние оказались брошенными, разочаровались в борьбе, все больше стали проявлять пассивность, чем и воспользовались гитлеровцы. Коммунистам удалось вовлечь в активную борьбу только 10–15 % безработных. Коммунисты не дали таких лозунгов, под которыми можно было бы поднять безработных на борьбу с капиталом вместе с работающими, а вокруг тех лозунгов, что давались, не велось серьёзной борьбы.
Установки социал-демократии на бессмысленность классовой борьбы в период кризиса оказали влияние на весь пролетариат Германии, в том числе и на безработных. Коммунисты хотя и пытались руководить движением безработных, но в нём оказалось много голой агитации и мало реальной борьбы. В итоге коммунистам не удалось охватить этим движением миллионы безработных.
Фашисты, со своей стороны, подкупали безработных временными экономическими и социальными мероприятиями типа благотворительных столовых, раздачи пайков и небольших сумм денег, разовых общественных работ и т.п. Часть безработных попалась на эти приманки, поддалась демагогии нацистов о «национальном возрождении» и перешла на сторону гитлеровцев.
К этому же времени выяснилось, что влияние рабочего класса в рейхсвере (армия) практически равно нулю. Те рабочие, которые шли в армию служить по контракту, как правило, старались уже не возвращаться на свои предприятия, а оставались в армии, т.к. это давало твёрдое жалованье, паёк и т.п. Сколько-нибудь заметной коммунистической агитации и пропаганды в рейхсвере среди рядовых и унтер-офицеров не велось.
Свою роль сыграло и то, что в 1930–32 гг. немецким коммунистам не удалось организовать широкую стачечную борьбу в стране. Рабочие часто отказывались бастовать. Причиной этому был саботаж стачек и демонстраций со стороны социал-демократии и профсоюзных боссов, которые ежедневно убеждали рабочих, что в кризис нельзя проводить забастовки и другие крупные классовые бои. Рабочие слушались своих профлидеров, потому что считали, что во время экономического кризиса как бы плох ни был их профсоюз, всё-таки только он может помочь сохранить зарплату, работу, продолжительность трудового дня, юридически защитить рабочих и оказать им хоть какую-то материальную поддержку.
Это обстоятельство КПГ не смогла вовремя учесть. Больше того, отдельные работники КПГ даже в условиях наступления фашизма выступали за то, чтобы разрушить реформистские профсоюзы, чем способствовали изоляции коммунистов от рабочих, организованных в такие союзы. Лозунг защиты «Свободных профсоюзов» и их имущества был дан коммунистами только после прихода к власти Гитлера, когда уже был актуален лозунг восстановления этих профсоюзов. Коммунисты с большим опозданием поняли огромное значение работы в с.-д. профсоюзах.
Свою негативную роль сыграло и массовое исключение коммунистов из союзов — влияние КПГ на рабочие коллективы резко упало. Когда осенью 1932 г. вспыхнула мощная стачка берлинских транспортников, имевшая большое политическое значение, она была сорвана социал-демократами при бессилии КПГ.
По совокупности событий 1930–1932 гг. получилось так, что социал-демократия и руководство профсоюзов фактически парализовали германский пролетариат, а этот паралич, временный отказ большей части рабочих от активной борьбы привёл к резкому росту нужды и бедствий германских рабочих. Выход из такого положения многие рабочие видели в «сильной руке» государства, которое «должно позаботиться обо всех». Этими настроениями воспользовались гитлеровцы, в демагогических заявлениях которых стали звучать пустые обещания о том, что они смогут накормить, одеть, обуть, обеспечить работой всех немцев.
Просчётом коммунистов, сыгравшим на руку гитлеровцам, было то, что многие партийные органы на местах переоценили политическую зрелость германского пролетариата. Многие коммунисты считали, что можно отказаться от долгого и терпеливого воспитания масс для политической борьбы и сразу вести пропаганду советской власти, программы партии, действий партии после взятия политической власти. Это привело к тому, что партийные органы часто превращались в отделы пропаганды, когда задача пропаганды программы партии не сочеталась и не переплеталась с текущими задачами борьбы и лозунгами для данного момента.
КПГ давала неправильную оценку буржуазно-демократическим правительствам Германии и при этом явно недооценила партию нацистов. Правительства Мюллера и Брюнинга, которые были объявлены фашистскими, ещё не были правительствами фашистской диктатуры. А недооценка гитлеровцев сказалась в том, что многие коммунисты считали, что в такой стране, как Германия, с культурным и организованным рабочим классом, гитлеровцы взять власть не смогут, а стихийно перешедшие к Гитлеру мелкобуржуазные массы быстро отвернутся от него.
Из-за неправильного понимания сути фашизма КПГ не смогла вовремя дать лозунги защиты остатков буржуазных прав и свобод от наступающей фашистской диктатуры, не смогла использовать в своих целях противоречия внутри буржуазии, между крайним, радикально-реакционным крылом монополистов и всей остальной крупной буржуазией. Многие немецкие коммунисты считали, что все партии буржуазии являются фашистскими, что нет двух форм политического господства капитала, что коммунисты не должны защищать остатки буржуазной демократии. Отрицалась также важность борьбы трудящихся за свои частичные требования. А учёт таких требований позволял привлечь к борьбе против фашизма и войны широкие непролетарские массы.
Ошибка КПГ состояла и в том, что в тот период было нельзя сразу же заменить фашистскую диктатуру диктатурой пролетариата, минуя буржуазную демократию. А если так, то коммунисты были обязаны заблаговременно поднимать массы на борьбу за каждый клочок буржуазной демократии.
Такие левацкие настроения в партии помешали завоеванию широких масс рабочих для общей борьбы с фашизмом.
В итоге, несмотря на рост влияния в массах и большие заслуги в борьбе с капиталом и фашизмом, КПГ оказалась не в состоянии победить влияние социал-демократических и профсоюзных вождей на рабочих. Хотя часто было так, что рабочие сочувствовали коммунистам, но воздерживались от борьбы и поддержки их, следуя принципам слепой партийной и профсоюзной дисциплины.
Сами германские коммунисты оказались недостаточно подготовленными теоретически и тактически, чтобы быстро ориентироваться в сложной обстановке фашистского наступления, находить такие формы работы и руководства массами, которые быстро вели бы к ликвидации раскола рабочих на «красных», социал-демократов и неорганизованных. Это обстоятельство сказалось на дальнейшей судьбе немецкого пролетариата самым трагическим образом.
Раскол рабочего класса, наивная вера большинства рабочего класса в возможность мирного пути к социализму, в эволюционное развитие капитализма в социализм без революций и войн, слабость КПГ, которая оказалась единственной до конца антифашисткой силой в стране, полная измена руководства социал-демократии классовым интересам рабочих, превращение этого руководства в социал-фашистов, — всё это вместе взятое позволило германской крупной буржуазии использовать колебания огромной массы мелких хозяйчиков, мелкой буржуазии города и крестьянства, чтобы привлечь эти массы на сторону фашизма.
КПГ не учла исключительную роль во внутреннем положении Германии унизительного Версальского договора, который накладывал на весь трудовой народ страны невыносимые тяготы, соединявшиеся с гнетом собственной буржуазии и юнкерства. КПГ не смогла развернуть этот факт в пользу рабочих, в интересах классовой борьбы. Но ненависть масс к версальскому (иностранному) гнёту смогли использовать германские монополисты для усиления своего политического господства.
***
Означает ли всё это, что гитлеровцы были сильнее немецкого трудового народа? Нет, не означает. Так или иначе, нацизм был бы разбит, и известную роль в подготовке разгрома фашизма сыграло немецкое Сопротивление.
Но можно ли было предотвратить фашистскую катастрофу? Можно, но для этого пролетариат Германии был обязан преодолеть раскол в свои рядах, объединиться в единый фронт против гитлеровцев, разбить контрреволюционный союз социал-демократических и профсоюзных вождей с капиталистическими монополиями.
Пролетариат не должен был давать раз за разом одурачивать себя социал-фашистскими теориями о том, что во времена кризиса классовая борьба невозможна и вредна для рабочих, что кризис «нужно переждать», что «бесполезно выступать против фашизма», что «фашизм – естественный и необходимый этап развития капитализма к социализму».
Германский пролетариат был обязан не выжидать хорошей обстановки в 1931–1932 гг., а переходить в наступление на капитал, добиваясь уступок и улучшений своего положения. Но для такого наступления, кроме преодоления раскола, рабочим нельзя было допускать, чтобы буржуазно-демократическое правительство разоружило и разогнало Союз красных фронтовиков, наиболее подготовленную в военном отношении часть пролетариата.
Наоборот, дело нужно было вести к объединению отрядов Союза с рейхсбаннером (боевыми отрядами социал-демократических рабочих). Обстановка, когда фашистские банды открыто организовывались и вооружались, при полном попустительстве властей, требовала, чтобы рейхсбаннер встал на позиции передовой части рабочих, и создалась бы мощная боевая организация всего пролетариата. Опираясь на неё, вполне можно было разогнать банды Гитлера, нейтрализовать полицию и повести широкое наступление на правительство и капитал в защиту демократических прав и свобод немецкого народа.
Рабочий класс Германии не имел права пассивно смотреть на то, как формируются боевые силы гитлеровцев. Имея союз между коммунистами и рядовыми социал-демократами и свою боевую организацию, рабочие могли заставить веймарское правительство разоружить и объявить вне закона фашистские банды, конфисковать их имущество, отдать под трибунал вождей НСДАП.
В 1932 г. фашисты уже перенесли свою борьбу с рабочим на улицу, передовых рабочих терроризировали и убивали из-за угла. Было ясно, что борьба с фашизмом уже не может идти парламентскими методами и не может вестись по-бланкистски, т.е. одними только боевыми органами пролетариата.
С другой стороны, настал удобный момент, когда борьба должна была выйти на улицу и вестись силой оружия — но уже с прицелом на свержение буржуазного правительства, т.е., на вооружённое восстание. Но единого большинства рабочего класса, имеющего поддержку основной массы трудящихся и свою единую боевую организацию, так и не появилось. Были разрозненные и деморализованные группы рабочих и бывших дружинников. А под предательским социал-демократическим руководством пролетариат победить не мог.
Рабочий класс Германии своими руками дал гитлеровцам возможность развернуть широкую демагогию против Версальского договора. Тогда как он сам обязан был заставить правительство Веймарской республики разорвать этот договор.
Ничего этого сделано не было. Раскол пролетариата и провал единого фронта оказали сильнейшее деморализующее действие на неорганизованных рабочих и мелкобуржуазные массы города и деревни. Большинство пролетариата поплелось за социал-демократией и профсоюзными вождями, не послушав коммунистов. Рабочие дали убаюкать себя теориями «меньшего зла» («фашизм — меньшее зло, чем хаос революции») и разговорами об исключительной ценности буржуазной демократии. Руководство социал-демократии и профсоюзов раз за разом отвергало все предложения коммунистов о совместных действиях против фашизма. Немецкие коммунисты, за которыми было меньшинство рабочих, оказались не в состоянии в одиночку предотвратить фашистскую катастрофу. Пролетариат уклонился от решительной борьбы, т.е. отступил без боя.
***
Но насколько прочна фашистская диктатура?
История всякий раз показывает, что фашизм, с помощью которого буржуазия собирается преодолеть противоречия собственного строя, только усиливает все эти противоречия.
Фашизм есть политическая монополия радикальной партии финансового капитала. Никаких иных партий фашизм не предусматривает. Но в обществе остаётся капиталистический способ производства, остаются смертельно враждебные классы и идёт резкое обострение классовых противоречий.
Такое положение дел рано или поздно приводит к расшатыванию и разрушению политической монополии фашизма, т.е. к демократической революции. Иначе и быть не может, поскольку фашисты по природе своей не могут обеспечить уничтожение классов и принципиальных противоречий между ними.
Фашистская диктатура, как бы она ни маскировалась, своими действиями открывает трудящимся массам своё действительное классовое лицо, лицо безудержного обогащения узкой кучки финансовых магнатов и государственной верхушки за счёт ограбления и разорения всего трудового народа. Пониманию и разоблачению сути фашизма способствует уничтожение демократических прав и свобод, привычных для населения. Раньше или позже рабочий класс и трудящиеся связывают в единое целое резкое ухудшение своих жизненных условий с лишением прав и свобод. Это вызывает ненависть и возмущение масс, способствует росту революционности рабочего класса, постепенно лишает фашистскую буржуазию той социальной базы, которую до этого удавалось дурачить и оболванивать.
Не последнюю роль играет и фашистская политика войны и вооружения. Подготовка к новой войне за рынки, сырьё и рабов не так заметна в России, но она идёт. Идут и локальные грабительские войны.
Это означает, что всё большая часть народного дохода направляется финансовой олигархией на содержание государственного аппарата и на войну. Этим подрывается хозяйство страны, производство становится всё более однобоким, милитаризированым, всё меньше производится предметов потребления, всё меньше их покупает основной потребитель товаров — народ. А это означает, что экономический кризис не преодолевается, а усугубляется.
Фашизм неизбежно обостряет отношения между странами, что способствует развязыванию войн.
Фашизм периодически избавляется и от своих сторонников. Но в отличие от старого фашизма, когда СС за пару дней вырезали всё руководство СА, новый фашизм делает это скрытно и постепенно. Военные наёмники, политические провокаторы, чиновники, «товарищи по партии», — если они сделали своё дело и стали лишними, от них тихо избавляются, как от отработанного материала.
Фашизм обостряет конкуренцию на рынке между отдельными олигархами и их группами. При том, что обыкновенно фашистские власти скрывают эти жестокие столкновения, они всё же прорываются наружу. А это так или иначе подрывает устойчивость фашистской диктатуры и снижает её «ужас» в глазах народа.
Фашизм ликвидирует остатки буржуазных прав и свобод, неизбежно использует, кроме скрытого, и открытое насилие, «не адекватное» обстановке. Тем самым, диктатура, с одной стороны, помогает трудящимся избавиться от демократических иллюзий, а с другой, — сама подталкивает их к пониманию того, что фашистскую силу можно уничтожить только другой силой, силой вооружённых масс.
Поэтому мировой фашизм, который появляется как результат упадка и разложения всей мировой капиталистической системы, как средство выбраться из этого упадка, в конечном счёте, действует, как фактор, добивающий эту систему.
Также фашизм берёт на себя задачу уничтожить большевизм и революционное движение рабочего класса. Но в результате развития жизни, растущих противоречий буржуазного общества и классовой борьбы период фашистской диктатуры есть период ускоренного развития именно тех сил общества, которые и похоронят капитализм.
Подготовил М. Иванов
[1] Члены НСДАП, которых назначали надзирать за политическими настроениями в рабочих домах и кварталах.
Как вы считаете, имеет ли влияние на установление в конкретной стране фашизма наличия в этой стране свойства «полинациональности» или «многорассовости» населения, либо наличие в этой стране большого процента «не национальных» слоев населения (к примеру мигрантов либо рабочих из др. стран), либо наличие всех этих свойств одновременно во взятой одной стране?
И еще, главная цель становления фашизма в Германии 30-х годов, насколько нам это постоянно утверждали в 80-х, это было уничтожение коммунизма в России (как гл. рассадника «большевистской заразы») (помимо менее важной задачи — остановки распространения коммунистических идей в Зап. Европе). Так вот, у меня вопрос, какова сейчас главная задача у мирового фашизма (если таковой (единый, мировой) существует в природе)?
Нет, не имеет. Фашизм, процесс фашизации — это наличие в стране фин.капитала (банковский+промышленный), сращивание его с государством и полное подчинение гос.аппарата фин.капиталу. Там, где есть фин.капитал, подчинивший себе полностью гос.аппарат, там есть фашизм, в скрытой либо в открытой форме, в зависимости от полит., экономической ситуации в стране.
Главная задача фин.капитала всегда одна — получение максимальной прибыли. Максимальная прибыль — это дешевая рабочая сила. Подчинив себе полность гос.аппарат, фин.капитал получил неограниченные возможности в проведении своей политики как внешней (захват чужих территорий, расширение сфер влияния и рынков сырья и сбыта), так и внутренней (скрытый либо открытый террор населения, обложение его штрафами, налогами, доведение до нищеты, безработицы, удешевление раб.силы).
Товарищи! В первой части статьи приводится раскол рабочего движения на примере Германии 30-х годов прошлого века. Но дело в том, что расовое превосходство немецкой нации ненависть к другим национальностям особенно к представителям русской национальности. В немецком обществе в целом, в том числе и рабочем движении весь этот процесс неприязни пропагандировался долго и целенаправленно на притяжении многих десятелей и столетий. Ещё задолго — задолго до прихода гитлеровской фашисткой диктатуры. А корни всего этого процесса уходят глубоко в средневековье.
Это не фашизм. Это лишь форма, которую использовал немецкий фашизм для обмана немецких рабочих. Национализм, игра на национальном унижении немцев после Версальского договора. А фашизм, сам по себе — это террористическая диктатура финансового капитала. Это его содержание.
«сёминых, грудининых, поповых, рудых, вестников бури, политштурмов» а еще Тубус Шоу можно добавить
Это вы зря, он, в отличии от семиных и вестников бури, ведет действительно кропотливую работу по разоблачению буржуазной мифологии. Хотя, к сожалению, от социал-фашистов он не открещивается.
Если добавлять, то Платошкина, с его нью-социализмом.
Сегодня, главная задача фашизма, как и ранее, способствование извлечению максимальной прибыли кучкой финансовой олигархии путем проведения политики разобщения пролетариата и трудящихся. Сейчас нет главного противника фашистов — коммунистической партии. Но фашисты прекрасно знают кто их главный враг, и потому стремятся предотвратить зарождение любой организованности рабочего класса, а уж тем более организованности политической. Так сказать, наноситься удар на упреждение.
Да. Сегодня фашизм перешел к открытому террору против своего населения, посадив всех под домашний арест. Для чего это сделано? По прогнозам буржуазной статистики 40% трудового населения РФ станут безработными. Трудовое население РФ — 75 млн.чел. Т.е. 40% — это 30млн.чел. Из них, опять же по прогнозам бурж.экспертов, 15млн. — представители малого и ср.бизнеса, которые разорятся после отсрочек по кредитам и налогам. А теперь представьте себе если из этих 30млн.чел на улицы с протестами выйдет хотя бы миллион. Миллионную толпу удержать не просто. А если это будет не толпа, а организованные трудящиеся? А если это будет организованный единый фронт всех трудящихся, как рабочего класса (работающего/неработающего), так и малый/средний бизнес, так и всех самозанятых (их тоже не малое количество около 25млн.) и пр. слои населения? А если все они, скоординируясь между собой начнут целенаправленно, день за днем долбить по фин.капиталу в одну точку, требуя возврата бурж.демократических свобод и конституционных прав? Никакая рос.гвардия и пр. охранители фин.капитал не спасут.
Вопрос извечный — как организовать? «Кадры решают все.»
Фашизм в России уже установился и он наступает, усиливается с каждым днём.
С приведёнными в статье историческими сведениями уже заметны аналогии.
На примере Красногвардейского района республики Адыгея я уже сообщал о сгоне работников на расчистку заросших лесополос в комментариях статьи «О борьбе со стихией». История получает продолжение.
Адыгея, тоже подверглась карантинному давлению, только не так сильно как бушевало в соседнем Краснодарском крае. К концу 2-й недели марта остановка несколько нормализовалась, жители уже обрадовались, что могут совершать деловые поездки в ранее заблокированные города. Но тут, как гром среди ясного неба в Красногвардейский район нагрянул хозяин Адыгеи — М. Кумпилов, То, что он увидел привело его в бешенство: люди, как ни в чём не бывало живут обычной жизнью, подавляющая часть ходит без намордников, а тут ещё похороны, на которые собралось несколько сотен людей (как посмели, было же сказано, больше 3-х не собираться).
И небу было жарко. Главу района, Асманова тут же вынудили уйти с должности, не посмотрели на его прежние заслуги перед режимом, не оценили первого опыта в введении трудовой повинности для жителей района — избавились быстро и без сожаления. Одновременно в район были брошены полицейские силы, установлен режим патрулей и блок-посты на главных въездах в населённые пункты; выезды со второстепенных дорог пересыпаны кучами гравия. Введён перчаточно-масочный режим в магазинах, дистанционное измерение температуры у жителей. Для обоснования этого беспредела сочинена сказка о 150(!) заражённых, которую тут же растиражировали местные СМИ. Событие попало в даже заголовки центральных новостных лент.
В Инстаграмме появилась в открытом доступе информация об «очагах заражения» с указанием конкретного адреса проживания «больного». Личной медицинской тайны теперь не существует! Никто, кроме официальных лиц, не мог иметь доступ к этим данным. Налицо должностное преступление, попирающее право граждан на личную жизнь.
Но самое омерзительное, трудовые коллективы пытаются заставить сотрудничать с полицаями по выявлению т. н. лиц, представляющих «опасность распространения инфекции». Работников бюджетной сферы и мелких служащих мобилизуют на дежурство в качестве понятых «на подхвате» для составления протоколов на граждан, посмевших передвигаться без пропуска. Причём дежурства организуют в выходные дни. Лишь бы человек не смог расслабиться. Ранее уже было вовлечено в пособничество местное казачество.
Замечательная статья. Очень понравилось описание проявления фашизма в разных исторических условиях (сравнение старого и нового). Приведены нужные и поучительные примеры практических действий в условиях наступления фашизма. Интересный исторический разбор прихода фашистов к власти в Германии и действиях рабочих и КПГ.
Да, лучше учиться на чужих ошибках, чем на своих!
Вот эксклюзивное интервью доктора из США Рашида Буттара, где он вскрывает цели короновирусной афёры и объясняет абсурдные меры безопасности, как ношение масок и сидение в изоляции. Выступление очень убедительно. При чём доктор признаёт, что рано или поздно его его за это и подобные выступления ждёт концлагерь. Видео #Короновирус разоблачено: https://youtu.be/gaXAww87OrM
Раскрыто наказание для нарушителей самоизоляции в Подмосковье
«Простые работы: уборка территории, разгрузка грузов и так далее. Главное, чтобы они увидели, как напряженно работают медицинские учреждения, и поняли, что COVID-19 — это не шутка», — пояснил чиновник.
https://m.lenta.ru/news/2020/05/23/nakazanie/
Трудовые лагеря. Начало.
В том и дело и статья обо этом прямо бьет в колокола. Если мы сейчас не преодолеем свою разобщенность, свою неорганизованность, если будем пассивными и опять дадим фашистам себя одурачить то последствия для человечества будут самые печальные. Фашизм перед лицом своей гибели не остановится ни перед чем, его уже припирает к стенке угроза его гибели, и никакие аферы его не спасут, у него останется один выход продлить свою агонию — это развязать мировую бойню, которая станет атомной, фатальной для человечества. И это не отдаленная перспектива, а самая что ни на есть ближайшая. Поэтому, чтобы помочь рабочему классу не дать себя одурачить, стать объединенной, организованной силой, противостоящей фашизму мы, считающие себя марксистами, должны преодолеть свои комплексы, амбиции, обиды, боязни, лености, нерешительности, и должны стать активными, решительными, инициативными бойцами антифашистского фронта в прямом смысле. Сейчас время, точнее оно пришло давно, когда надо отбросить из своей жизни все лишнее, обывательское, буржуазное, сосредоточиться, сплотиться вокруг РП и посвятить все свое время и энергию на противодействию фашизму. Работа эта огромная, имеет всевозможные формы… Иначе кранты, товарищи.
Добрый день! А можно ли назвать кризисом перепроизводства (глобальным) переходом к фашизации общества? Вспомните пожалуйста американскую великую депрессию, в это время СССР нанимал специалистов и инженеров для индустриализации. И не для этого ли американский капитал накачал гитлеровскую Германию капиталом для преодоление капиталистических противоречий?
Ничего не понял. Задайте вопрос по-другому, плиз.
Посмотрите в книге «Фашизм и социалистическая революция» (Пальм Датт, 1935 г.). Там вопрос кризиса неплохо объяснен.
https://docviewer.yandex.ru/view/587613964/?*=oZNvoeWYB9brkOGl47%2FhFWDOoAZ7InVybCI6InlhLWRpc2stcHVibGljOi8vRVBVcFJNcjBpUEl4WlZ1MGNUMEZPSlNaL2w1bytSZWxnREl5ZUExQm9NQT0iLCJ0aXRsZSI6ItCf0LDQu9GM0Lwg0JTQsNGC0YIg0KTQsNGI0LjQt9C8INC4INGB0L7RhtC40LDQu9C40YHRgtC40YfQtdGB0LrQsNGPINGA0LXQstC%2B0LvRjtGG0LjRjyAxOTM1LmRqdnUiLCJub2lmcmFtZSI6ZmFsc2UsInVpZCI6IjU4NzYxMzk2NCIsInRzIjoxNTkxMDE0ODI2OTI1LCJ5dSI6Ijk1MDY2MDUxNjE1MDM4NDk2NzQifQ%3D%3D
Отличная статья. Я не разбирался в теме становления германского фашизма, потому всегда было непонятно, почему КПГ не смогла одолеть фашизм и начал строительство социализма и коммунизма. А тем временем невзначай в СМИ какой намекают, что социализм и коммунизм не состоятелен, что те же немцы не пошли за коммунистами, в отличие от русских были умнее и т.п. А тут вон сколько причин. Век живи – век учись!
Горячее спасибо за обьемную драгоценную историю полит борьбы против фашизма и обстановки в Германии 30 х!