Искренне хотел написать оптимистическую, ободряющую статью к годовщине Великого Октября, но, видно, не судьба. Произошли события, которые заставили отложить не только приподнятое настроение, но и скорректировать весь подход к празднованию наших великих дат.
Разрешённой властями демонстрации, в которой следовало было бы участвовать всем рабочим коллективам города, здесь, в Донецке, не будет, пить водку за революцию сейчас столь же глупо, сколь и неуважительно к великому событию, поэтому лучшим способом отпраздновать 7 Ноября мы посчитали работу у себя в марксистском кружке и дискуссию с некоторыми, как они утверждают, сочувствующими коммунизму, местными товарищами.
Тему для дискуссии нам навязали характерную для несколько затянувшегося периода издыхания капитализма: марксизм устарел, нужна новая теория прихода в коммунизм, пора нам вместе пересмотреть марксизм в связи с его обветшалостью и несоответствием реалиям.
Дело, в общем, довольно старое и изрядно надоевшее, однако, товарищам нашим неймётся, причём свои «революционные» опровержения учения Маркса они излагали нам не в форме готовой, более-менее конструктивной и продуманной теории, которую можно было бы читать, а в виде отдельных лоскутов и фраз. Лейтмотивом этих фраз, их идейным стержнем было, как обычно уже, «научное открытие» якобы отсутствия классов и классовой борьбы в современном обществе – в виду отсутствия ощутимых примеров таковой в ДНР.
В лозунге «ветхий марксизм помер, даёшь новое учение!» читается не только чуть прикрытое гуманистической фразой буржуазное сознание наших товарищей, но и их стремление поскорее стать платной буржуазной обслугой. Часто заявления о якобы несоответствии действующей и острой революционной теории современной практике классовой борьбы на поверку оказываются желанием обратить на себя внимание буржуазии геростратовским образом: чем сильнее изнутри навредишь коммунизму, тем скорее заметят и дадут возможность врать и вредить уже за деньги, и скорее всего немалые.
Вполне ясно, кому выгодно массовое впадание так называемых левых в объективный и субъективный идеализм, вполне понятны и причины такого впадания. Шатание внутри своего класса от прослойки к прослойке, нежелание и мучительная непрестижность пребывания в пролетариях для таких левых становится обычным состоянием, неизбежно приводящим их к раздвоению сознания, к политической шизофрении. Фактически по отношению к собственности и по своему месту в общественном производстве это типичные наёмные работники, живущие только продажей своего труда, а по отношению к своему классу и своей кровной классовой теории – типичные Голохвастовы: по телу мы тутошние, а по культуре и умищу – тамошние. Так появляются сейчас новые потенциальные «герои» троцкизма, правого и левого оппортунизма и пр., так растут «великие мужи» будущей лакированной оппозиции, которые начали когда-то с Маркса, а закончат теорией эволюционизма и химерами социального партнёрства рабочих с капиталистами.
Будучи в большинстве своём представителями интеллигенции, эти наши товарищи уже сейчас завышают свою теоретическую ценность для организации пролетариата, а потому претендуют и на соответствующее материальное положение, дать которое им рабочий класс не в состоянии, так как, во-первых, он сам разобщён и не имеет, так сказать, партийной кассы, а во-вторых и главных, не за что давать-то! Дать им то, чего они тайно вожделеют, может только буржуазия, но лишь в обмен на статьи, в которых под прикрытием «красных» фраз и с иезуитской методичностью диверсанта дискредитируется и выхолащивается марксизм, единственная действительно опасная ей революционная теория.
На руку классовому врагу играет и слабейшая теоретическая подготовка наших агитаторов, вроде бы искренних сторонников социализма. Налицо путаница не только в понимании законов общественного развития, но и в самих коренных положениях марксизма. Знания теории у них пока отрывочны, туманны.
Главная же наша беда в том, что почти весь сложившийся коммунистический актив отрывает усвоенную теорию от повседневной практики, как бы заучивает её — будто для экзамена по обществоведению, омертвляет её, не старается диалектически на основе усвоенных знаний анализировать текущие события. Отсюда неизбежный проигрыш буржуазным идеологам, и, как следствие, сомнение в правоте Маркса, переход на позиции политического платонизма, соглашательства, отход от активной борьбы за дело пролетариата, самоустранение из политики. Наступает апатия от политического бессилия и разрозненности единомышленников. А постоянные провалы попыток организации реального дела борьбы с буржуазией, неверие и даже отторжение рабочими неумелой коммунистической агитации, отсутствие примеров реальных успехов в классовой борьбе конкретного коллектива против хозяев предприятия, неверие самих наших товарищей в важность и эффективность того, с чего сейчас нужно начинать коммунистическую работу — с упорного марксистского самообразования, с малых шагов — с кружков, с начальной политграмоты рабочих — всё это, конечно, ведёт не к марксистскому анализу положения трудящихся в современном империалистическом государстве, а к огульному, бездоказательному отторжению марксизма вообще, и как следствие, уход в идеализм вплоть до мистицизма. А ведь такой анализ совершенно ясно подводит нас к тем же беспощадным для капитала выводам, к каким пришли в своё время и классики марксизма.
Но некоторые товарищи упорно настаивают (без смены вывесок) на уходе от необходимой радикальности в теории и практике — к созерцательности, к написанию трактатов о том, как рабочим и капиталистам возлюбить друг друга и жить в мире и радости. Следовательно, как уже говорилось, они настаивают на том, что классов и классовой борьбы в современном обществе не существует, и ссылаются при этом на отсутствие фактического материала с мест.
Товарищи, вам мало конкретных примеров жестокой классовой борьбы?
Извольте, вот вам ещё один пример, самый что ни есть реальный.
2. Предприятие и коллектив
«Донецкоблгаз» — типичное для нового времени предприятие, на котором руководство делало всё возможное для того, чтобы коллектива в классическом смысле не было. Атомизация этого маленького общества была едва ли не абсолютной — даже внутри отдела в любой конфликтной ситуации каждый был только за себя, а организующая и защитная функция начальников отделов сводилась к передаче распоряжений руководства подчинённым и заявлениям о том, что они ничего поделать не могут, и что, в общем, извини, ты хороший парень, но уходить (или страдать) здесь принято молча и тихо, чтоб до руководства твоё неудовольствие не дошло.
Так, один из охранников, вполне добросовестный служака, был вышвырнут с работы за то, что в воскресенье днём курил на крыльце здания, а его высокопревосходительство, ныне бывший председатель правления Масс Н.С., изволили случайно проезжать мимо и увидели это преступление. Мало того, что в понедельник ни один писк не был подан против такого произвола, хотя начальник отдела по положению был обязан защищать своего лучшего подчинённого, но даже в приватных беседах в курилках люди в ответ на вопросы о справедливости этого увольнения отводили глаза и говорили, что утром на оперативках им было указано тему с охранником между собой не обсуждать – под страхом увольнения. И тему эту обсуждали только слесари и электрики, замолкая каждый раз при приближении рядовых сотрудников из других отделов.
А профсоюз? Да, у нас был и мякишкин профсоюз. Когда я спросил у его председателя, по совместительству начальника отдела, почему профсоюз допускает, так скажем, немотивированное увольнение своих членов, мне ответили, что профсоюз занимается другими делами, а подчиняется руководству. У нас, мол, путёвки, подарки детям к Новому году. Хорошо, говорю, но в уставе написано, что первейшая обязанность профессионального союза – защита экономических интересов коллектива, т.е. защита в том числе и от беззаконных увольнений. На что мне вполне резонно ответили, что у нас профсоюз не профессиональный, а корпоративный, в который входит и уборщица и их высокопревосходительство председатель, а взносы, которые платит коллектив – копеечные по сравнению с теми средствами, которые подкидывает профсоюзу администрация предприятия. Было сказано ясно, что союз как коллективный защитник не существует, однако, он существует как активный организатор пьянок для руководства, как держатель и спекулятивный распределитель путёвок в Крым и в ведомственные пансионаты на Азовском море. (Прим. РП — Корпоративные профсоюзы придумали фашисты в Италии в конце 20-х гг и активно их использовали в борьбе с революционным рабочим движением. См. на сайте книгу Пальмиро Тольятти «Лекции о фашизме».)
Позиция этого начальника – профпредседателя понятна. Начальники отделов «Облгаза» были выделены материально так, что разница между заработком главного специалиста отдела и начальника этого отдела была значительной, и, исходя из глухого молчания и совершенно аномального раболепия начальников отделов, можно сделать вывод о том, что им тайком доплачивали сопоставимо с основной зарплатой за то, чтобы подчинённые были совершенно изолированы и друг от друга и запуганы потерей работы – до полного и, главное, добровольного отказа от борьбы за справедливость.
В 2010 году два подонка, председатель Масс и бывший председатель Шелудченко, положили на срочный вклад большую часть фонда заработной платы и семь месяцев держали эти средства на счетах, не выплачивая людям ни копейки. Семь месяцев – и ни бунта, ни даже смехотворного письма в прокуратуру! Ничего! Тихое умирание, поиск подработки, закрытые рты, шёпот в курилке…
Это яркий пример, а текущих примеров помельче было великое множество, и мне, новому человеку в этой организации, иногда казалось, что я попал внутрь жестокой фабричной юности многих героев СССР, описавших свои предреволюционные годы в мемуарах.
Причина «заговора молчания» работников — самая простая. Это естественный страх потерять свои более-менее регулярно выплачиваемые копейки, страх усиленно насаждаемый и культивируемый администрацией «Облгаза».
Особым позорищем в этом отношении были организуемые на средства профсоюза банкеты ко Дню работника нефтяной и газовой промышленности, на которых единственной звездой, невестой и покойником был председатель Масс, а также факт выплаты премий к этому дню, который преподносился как невиданное ныне благо, хотя размер этих премий, по крайней мере, рядовым сотрудникам, был не просто смехотворен, но оскорбите лен — 50, 100, 200 гривен, и это при средней зарплате специалиста 4000 – 4500 грн! Хотя все прекрасно понимали, что «Облгаз» — это не ЖЭК, денег у него навалом, и можно было платить людям премию не раз в год, а чаще, и не по 200 грн, а по окладу. Но вместо этого на наших глазах председателем покупаются участки на морском побережье и в заповеднике, там же строятся дома, не говоря уже о мелких брызгах вроде иномарок и прочей ерунды.
Однако факты грабежа трудового коллектива парировались самими трудящимися тем образом, что на это, дескать, нечего смотреть, кто они. Мы кто? Куда ты пойдёшь жаловаться? А если пойдёшь, то потеряешь работу. А ничего лучше, чем «Облгаз» не найдёшь, так как здесь наше унижение хоть вовремя оплачивается, а в других местах унижают вообще бесплатно.
Такую логику бесклассового сознания смогла несколько потревожить только реальная угроза голода.
3. Начало борьбы
Вся история с ООО «Донецкоблгаз» развивалась детерминистски, предсказуемо, в точности так, как описывались многие подобные конфликты в советских учебниках, а позже и кастрировано – в левых газетах.
Вкратце суть дела такова.
28 сентября текущего года около 14.00 здание «Облгаза» было заблокировано сотрудниками полиции ДНР. Коллектив выставили в коридорах, начался обыск. Директор и кое-кто из руководства были арестованы. Около 17.00 сотрудникам предприятия было предложено разойтись по домам и находиться вне работы до особого распоряжения. К слову, сегодня 6 ноября, но никакого особого распоряжения так и не поступило.
Через две недели наиболее активным членам коллектива бессмысленное сидение надоело, начались звонки друг другу, появились вопросы о том, что делать дальше. Образовалось «организационное ядро» из пяти человек, так называемый «рабочий комитет». В виду того, что арестованный директор «Донецкоблгаза» являлся зиц-председателем, хрестоматийной подставной погремушкой настоящего руководства, т.е. представителей главного собственника «Облгаза» некоего московского полуолигарха Курченко, и ничего существенного не знал и не решал, а реальные руководители во главе с Исаевым мгновенно разбежались, бросив предприятие и коллектив на произвол судьбы, 19 октября рабочий комитет собрал всех, кого мог, для решения вопроса о дальнейших действиях. К этому моменту администрация «Облгаза» задолжала нам зарплату за три месяца и деньги, положенные нам при увольнении из украинской части некогда общего предприятия. Кроме того, за три недели никто из этих подонков не нашёл возможности для встречи с коллективом и разъяснения ему сложившейся ситуации. Так возникла не только реальная угроза нищеты, но и вакуум обозримого будущего: нас официально никто не увольнял, не сокращал, но и не обрисовал даже возможной перспективы возобновления работы. Коллектив повис и до сих пор висит в воздухе.
Ясно, что в таких условиях действия наши могли быть только общедоступными, логичными для обиженных «маленьких людей», иметь легальный характер, т.е. мы обратились за помощью к государству.
Предварительно комитетом было написано два письма с просьбой разобраться, почему мы брошены, почему украли нашу зарплату и когда мы сможем вернуться к обычной трудовой деятельности. Одно – на имя Захарченко, второе – в Народный Совет ДНР, Пушилину. Ещё два письма были написаны вдогонку первым двум — по поводу старой задолженности нам со стороны украинской части «Донецкоблгаза» и отправлены в Жданов, «на ту сторону» (так теперь у нас безлично и нейтрально называют Украину): одно – в прокуратуру Донецкой области, второе – в областную налоговую.
Эпопея с письмами интересна сама по себе. Едва мы собрались 19 октября у цирка и решили направить письма Захарченко и в НС, как тут же начались звонки неких помощников исчезнувшего Исаева, сначала с приказанием от барина никаких писем не отправлять, так как могут быть оргвыводы. Информация у них была поставлена хорошо, реакция подонков оказалась почти мгновенной и болезненной. Видимо, среди нас были стукачи, имеющие выход на Исаева, и они держали его в курсе дела. Да на здоровье, нам-то что? Мы вежливо ответили помощникам, что вопрос об отправке писем – это суверенное дело общественной организации, каковой стихийно стал коллектив, а если г. Исаева фактор отправки писем сильно волнует, пусть он берёт с собой деньги на погашение задолженности и приезжает к людям — рассчитается по долгам, а заодно объяснит текущие события и расскажет о перспективах.
Минут десять звонков «от лица руководства» не было. Затем какой-то прихвостень позвонил и сказал, что руководство обращается к комитету с просьбой никаких писем не отправлять, подождать до конца недели, так как вопрос с зарплатой и началом нормальной работы, цитирую: «на 70% решён, нужно только немного времени на утрясание технических вопросов».
Здесь надо заметить, что подобная ситуация на предприятии уже была в конце августа, когда ещё «Облгаз» работал. Мы написали письмо председателю украинской части разорванного «Облгаза» с требованием выплатить нам зарплату за июнь и расчётные деньги; мол, обещали рассчитаться до конца июля, затем – в первой половине августа, все сроки вышли, гони, Шипоша, наши деньги! И не успело это письмо долететь до Краматорска, как заместитель Исаева экстренно собирает начальников отделов и требует от них провести работу с подчинёнными на предмет отзыва письма и, соответственно, своих подписей под письмом. Снова мгновенная и болезненная реакция — но вовсе не на факт отправки ультимативного письма, а на первые осознанные коллективные действия людей. Как и во втором случае, буржуазия ясно показала, что боится она не писем, а прежде всего организованных действий — самоорганизации трудящихся, их замедленного, но всё же осознания своих первичных (экономических), но уже явно понимаемых классовых интересов.
Так вот. Просьба руководства всколыхнула во многих наших старую веру в «доброго царя». Начали раздаваться менее радикальные призывы, предложения дать Исаеву шанс, подождать до конца недели. Комитет выступил категорически против всякого ожидания, призвав выбросить раз и навсегда «розовые очки» и понять, что коллектив имеет дело с людоедами и подонками, тем не менее, вопрос с отправкой писем пришлось ставить на голосование. 22 – мя голосами против 13 было решено подождать.
Разъяснения о том, что наш конфликт с буржуазной администрацией «Облгаза» носит яркий классовый характер, что компромиссы с буржуазией возможны только временные и непринципиальные, и только в том случае, если она под нажимом быстро идёт на уступки, устраивающие нас, о том, что момент отправки писем сейчас выгоднейший — Захарченко нервничает по поводу срыва отопительного сезона из-за снижения давления газа в магистралях, в чём обвиняется Курченко, вызвали некоторое недоумение, похожее на то, как если бы кто-то обратился к голодным людям с лекцией о еде. Люди всё ещё отказываются понимать необходимость рабочей организации и беспощадной классовой борьбы, веря в совестливость и добрую волю владельцев предприятий.
Ничего, и эта детская болезнь скоро пройдёт.
Прошло четыре дня. Изменений, как и ожидалось, никаких. Но вот в конце дня пятницы, 23 – октября, звонит тот самый исаевский прихвостень, который звонил в понедельник, и говорит, что, мол Исаев задержится в Москве до субботы, так как он всё ещё «героически борется за предприятие и коллектив», осталось немного дожать высшее руководство – и тогда точно будут и деньги, и перспективы. Дайте «мальчику шанс», подождите до понедельника. Я ответил, что категорически против всяких ожиданий, завтраков и понедельников, однако, решение будет не моим личным, а коллегиальным. Позвонил комитетчикам, передал суть разговора с прихвостнем, те обзвонили всех остальных. На носу выходные, органы власти отдыхают. Опять решили большинством: «Подождём до утра понедельника».
В понедельник утром собрались поять все вместе. Ничего не происходит, никого нет. Наконец-то удалось убедить почти всех, что надо бы решиться хотя бы на эту смехотворную меру — на отправку писем. А ведь были предложения отправить только письма «на ту сторону», а с Захарченко и НС ещё подождать. Но потом всё-таки осторожно решили, что прошло больше трёх недель, перспективы тают, терять, таким образом, особо и нечего, руководство обещаний не держит (вот невидаль какая!), законов мы не нарушаем, поэтому комитету поручили все письма отправить. Что и было исполнено. В приёмной главы ДНР у нас приняли письма, поставили отметки о вручении, дали номер телефона для обратной связи и сказали, что срок рассмотрения колеблется от нескольких суток до двух недель. Так что ждите реакции.
Никаких особых реакций с того дня мы не увидели, однако на днях звонил товарищ и сообщил, что якобы в кабинете Захарченко арестован пришедший к нему на приём Исаев, что, мол, теперь будет? Я ответил в том смысле, что предполагаю два варианта дальнейших событий: если это так, то, скорее всего, этого проходимца скоро выпустят, так как свои своих долго не держат и сильно не наказывают, это во-первых; во-вторых, арест мог быть инсценировкой по просьбе Исаева, устроенной с целью его тихого ухода от всякой ответственности за содеянное в бытность руководителем «Облгаза». Арестован, значит, спрятан, сидит, а если сидит, то кто его достанет, кто его будет искать? А сидит он в тюрьме или тихо сидит где-нибудь у московских проституток – разве это важно? С другой стороны, его могли посадить с целью вытрясти из него в «пользу бюджета ДНР» всё, что он украл у «Облгаза», а затем только тихо, незаметно отпустить и дать свалить. В обоих случаях наши интересы, особенно долги по зарплате, горько плакали. Спросить не с кого, Исаев выведен из игры, а государство может вполне развести руками и сказать, мол, видите, я стараюсь, борюсь с супостатом Исаевым, сажаю его, но денег награбленных он не показывает, говорит, что всё отнял Курченко, а того арестовать мы пока не в силах, извините, ребята, мы сделали всё, что могли, обращайтесь в службу занятости.
Да. Дело наше пока не закончено, предположения о судьбе одного негодяя погоды в отношении трудящихся не делают.
Но тут важно другое: конфликт вокруг предприятия показал, что впервые за много лет в «Облгазе» начал появляться коллектив. Как говорится, не было счастья…
Заканчивать описательную часть следует выводами.
Что мы получили, чего добились, в чём ошиблись?
- Низкий поклон буржую Исаеву и его присным за заочный урок классовой борьбы, приведший к слабому, но всё же всплеску пролетарского сознания в предельно аполитичном и лояльном коллективе.
- Мы ещё не владеем на должном уровне большевистским искусством убеждать, «держать» массы не ораторскими приёмами, но железной логикой, диалектическим анализом обстановки, умением несколькими простыми словами объяснить сложный узел текучих проблем, разрядить обстановку, в нужный момент хлёстко парировать провокаторов и нытиков. Поэтому учиться, учиться, учиться! Учиться не только теории, но и практике коммунистической работы!
- Внутри коллектива образовался не только рабочий комитет (рабочий – скорее в том смысле, что активно работал над текущими организационными вопросами), но и марксистский кружок по изучению теории МЛ. Причём, инициатива его создания была поддержана теми нашими товарищами, за которыми раньше ни интереса к общественным наукам, ни социальной активности не наблюдалось.
- Коллектив поддержал предложение комитета о полной реорганизации профсоюза на основе понимания его основного назначения, главной цели — борьба за трудовые права наемных работников. В том случае, конечно, если все мы вернёмся на одно предприятие, а не будем разбросаны по разным. Договорились также, что в случае разброса коллектива его члены будут на местах работать в существующих там профсоюзах, не меняя своей позиции, и при этом будут стремиться создавать вокруг себя если не кружок (реально пока кружок будет общим, одним на несколько предприятий, хотя это и неудобно), то оргядро, рабочий актив. На нашем примере нужно объяснять рабочим и служащим других предприятий, что с ними могут поступить так же, могут и ещё хуже, поэтому усилия и методы классовой борьбы у всех трудящихся должны быть едины.
Вот примерно так я хотел бы ответить нашим «миролюбивым» оппортунистам, убеждающим нас в необходимости следовать принципам «социального партнерства» с буржуазией.
А вообще, товарищи, с 98-й годовщиной Великого Октября! Мы обязательно победим. Это все только начало того большого пути, который мы обязательно пройдем.
В.Б.
Молодцы!