О настоящей коммунистической партии. Организационные основы большевизма. ч.11.

Часть 1, часть 2, часть 3, часть 4, часть 5, часть 6, часть 7, часть 8, часть 9, часть 10

Глава VII

Борьба за третий съезд

При составлении центральных учреждений пар­тии на 2 съезде большинством голосов прошел спи­сок, предложенный Лениным и его сторонниками. Таким образом, центральные учреждения партии (центральный орган «Искра», центральный комитет, Совет Партии) оказались в руках большевиков. Сейчас же после съезда меньшевистская оппозиция начинает подготовлять раскол партии и дезоргани­зует всю партийную работу. Меньшевикам удается завладеть центральными учреждениями партии, на­ходящимися за границей, и вытеснить из них боль­шевиков. Большинство партии, большинство рус­ских организаций на стороне Ленина и большевиков. Меньшевики ведут борьбу против созыва третьего съезда. «Русские работники объединяются для отпора заграничному кружку, опозорившему нашу пар­тию». Создается бюро комитетов большинства по созыву третьего партийного съезда.

Меньшевики не пожелали явиться на 3 съезд (май 1905 г.) и отдельно открыли свою конференцию. Большевики на съезде избирают Центральный Комитет партии; меньшевики, на своей конференции, создают Организационный Комитет (меньшевиков). Раздельное существование двух организаций: большевистской и меньшевистской. Под давлением рабочих низов большевики и меньшевики принуждены идти на объединение. 4-й съезд партии (объединительный) в апреле 1906 г. На съезде незначительное большин­ство голосов оказалось на стороне меньшевиков, и Центральный Комитет избирается меньшевистский.

Борьба большевиков против меньшевистского Ц. К. Большевики продолжают существовать как фрак­ция внутри формально единой партии и имеют свой собственный центр. Весной 1907 г. происходит 5 съезд партии (Лондонский); на нем создается Ц. К. с неустойчивым, непостоянным большинством боль­шевиков. В то же время большевики сохраняют су­ществование своей фракции с особым большевист­ским центром. Нам нужно рассмотреть некоторые моменты из истории борьбы большевиков и меньше­виков в 1903—1907 г.г.

Летом 1904 года, когда партийные центры уже находились в руках меньшевиков, завладевших ими вопреки воле 2 съезда, Ленин и большевики обратились с воззванием «К партии». Ленин писал в нем, что:

«Тяжелый кризис партийной жизни все за­тягивается. Ему не видно конца…

«Единство партии подорвано глубоко, ее вну­тренняя борьба вышла из рамок всякой партий­ности. Организационная дисциплина расшатана до самых основ, способность партии к строй­ному объединенному действию превращается в мечту». (К партии. 1904 г.)

Выяснив характер того кризиса, который пере­живала партия (столкновение «кружковщины» с партийностью и дисциплиной), Ленин указывает, кто идет за меньшевиками и кто за большевиками.

«Заграничная часть партии, где кружки отличаются сравнительной долговечностью, где группируются теоретики различных оттенков, где решительно преобладает интеллигенция — эта часть партии должна была оказаться наиболее склонной к точке зрения «меньшинства». Поэтому там оно и казалось вскоре дей­ствительным большинством. Напротив, Россия, где громче слышится roлос организованных  пролетариев, где и партийная интеллигенция в болee живом и тесном общении с ними воспиты­вается в более пролетарском духе, где тяжесть непосредственной 6орьбы сильнее заставляет чувствовать необходимость организованного единства работы, — Россия решительно выступила против кружковщины, против анархических дезорганизующих тенденций[1]. Она опре­деленно выразила это свое отношение к ним в целом ряде заявлений со стороны комитетов и других партийных организаций».

Меньшевики, захватившие партийные центры, вели борьбу против партии, не заботились о сохранении партийного мира и единства, дезорганизовали работу, рвали партию.

«Положение стало невыносимым, невозмож­ным; затягивать его дальше прямо преступно.

«Первым средством выйти из него мы считаем полную ясность и откровенность в партийных отношениях. Среди грязи и тумана нельзя уже найти верную дорогу. Каждое партийное тече­ние, каждая группа должны открыто и опре­деленно сказать, что они думают о нынешнем положении партии и какого выхода из него они хотят. С этими предложениями мы и обращаемся ко всем товарищам, к представителям всех оттенков партии. Практический выход из кризиса мы видим в немедленном созыве третьего партийного съезда. Он один может выяснить положение, разрешить конфликты, ввести в рамки борьбу. Без него можно ожидать только про­грессивного[2] разложения партии».

Интригам и проискам меньшевиков Ленин противопоставил ясный лозунг: созыв 3 партийного съезда, который заставит склониться перед собой анархически настроенные элементы. Меньшевики, боясь потерять власть в партии, были против созыва съезда. Они приводили, между прочим, тот довод, что съезд может расколоть партию, а они, меньшевики, против раскола. Вскрывая лицемерие меньшевиков, Ленин писал:

«Если меньшинство непримиримо в своих анархических стремлениях, если оно готово ско­рее идти на раскол, чем подчиниться партии, то оно фактически уже откололось от нее, и тогда оттягивать неизбежный формальный раскол более чем неразумно, — скованные одной цепью обе стороны все более и более бессмысленно растрачивали бы свои силы на мелкую борьбу и дрязги, нравственно истощаясь и мельчая».

Раз вы твердо решили не подчиняться партии — говорил Ленин меньшевикам — значит раскол неизбежен, тогда незачем играть в прятки, a надо раскалываться. Большевики боролись за сохране­ние единства партии до конца, пока только было можно, но раз партию заставляют идти на раскол — ничего не поделаешь, большевики не боялись, когда нужно, идти и на раскол. Меньшевики раскалывали партию, большевики отстаивали ее единство. Ука­зав те преобразования, которые нужно провести в партии, Ленин писал в воззвании:

«Выступая с этой программой борьбы за единство партии, мы приглашаем представителей всех других оттенков и все партийные органи­зации определенно высказаться по вопросу об их программах, чтобы создать возможность серьез­ной и последовательной, сознательной и плано­мерной подготовки к съезду. Для партии ре­шается вопрос жизни, вопрос чести и достоинства: существует ли она как идейная и реальная сила, способная разумно организовать себя настолько, чтобы выступить действительной ру­ководительницей революционного рабочего дви­жения нашей страны».

Позже, когда сорганизовалось Бюро Комитетов большинства, Ленин и большевики писали (фев­раль 1905 г.):

«Партия должна сделать себя достойной своей великой идеи. Где причины слабости со­циал-демократии? Ответ простей. В отсутствии партийного единства, политической неспособ­ности официальных вождей партии. Эти две при­чины неразделимы. Неспособность официальных вождей поддерживала и обостряла неурядицу. Неурядица, запутывая их все больше и отнимая у них возможность производительной партий­ной работы, делала их все более негодными. Мы, сторонники партийного большинства, давно уже ведем борьбу за единство партии. Мы давно указывали на единственный возможный для партии, единственный достойный ее выход из этой неурядицы, на партийный съезд.

«Мы давно указывали на новые и труднейшие тактические н организационные задачи, которых не в силах и не в праве разрешить самостоятель­но наши центры. Мы выяснили, что время не терпит, что скоро будет поздно, что партия рискует раздробленной и бессильной попасть в поток великих событий, рискует потерять тогда свою политическую честь и проиграть дело про­летариата. Как же отнеслись ко всему этому центры? Ц.О. упорно продолжал свою борьбу против большинства партии, лицемерно говоря в последнее время о партийном мире, угрожал расколом на съезде, хотя было выяснено, что ни­каких программных разногласий в партии нет, а тактические и организационные не так велики, чтобы угрожать единству партии при очной ставке ее оттенков. Совет партии отчаянно бо­ролся против съезда, открыто нарушая устав партии». (Извещение о созыве третьего партий­ного съезда. 1905 г.)

В 1904—5 годах задача большевиков состояла в том, чтобы выгнать меньшевиков из нейтральных учреждений партии. Поэтому Ленин резко крити­кует «официальных вождей» (т.-е. меньшевиков), обвиняет их в «политической неспособности», «ли­цемерии», «негодности» и т. д.

Большевики созвали партийный съезд вопреки воли меньшевистских верхов, с  нарушением фор­мальностей. Вот что писал, по этому поводу Ленин:

«Съезд необходим. Это сознано комитетами большинства, и они выбрали путем ряда конференций… организационное бюро III съезда, причем предоставили этому бюро право, когда будут исчерпаны средстве, добиться, чтобы съезд был организован центрами, выступить в роли организационного комитета и устроить самый съезд. Теперь воз средства исчерпаны. На все вопросы большинства Ц. К. отвечал отказом со­звать съезд или при помощи уклончивых ответов старался затянуть дело. Между тем время не ждет. Грозные события надвигаются. В виду этого организационное бюро приступает к делу организации cъeзда. Коли бы у кого-нибудь все же остались сомнения, законен ли созыв съезда не через центры, то мы такому товарищу ответим одно: революционные события вызывают к действию революционное право, а оно отри­цает практические негодные учреждения. Надо спасти честь партии, спасти дело пролетариата» (Извещение о созыве третьего партийного съезда, 1905 г.)

Здесь, как и во всех других случаях, Ленин ставит революционную целесообразность выше всяких формальных доводов. Интересы дела требовали со­зыва третьего съезда, и поэтому он был созван большевиками.

«Когда формы изжиты, когда растущей и развивающейся партии тесно в этих формах, нельзя видеть спасения только в том, чтобы в сотый и сотый раз твердить о святости буквы закона. Это не выход из кризиса, и единственным выхо­дом может быть только созвание партийного съезда». (Открытое письмо председателю Совета Р. С.-Д. Р. П., тов. Плеханову. 1905 г.)

«Конституционные гарантии».

Ради охранения единства партии большевики за которыми в то время шло большинство рабо­чего класса, готовы были предоставить меньшевикам всякие «права», обеспечивающие меньшевикам возможность отстаивать их взгляды внутри партии. Ленин писал по этому поводу, что «для прекраще­ния смуты, для восстановлении нормальной пар­тийной жизни» нужно, чтобы третий партийный съезд провел, между прочим, такое мероприятие.

«Гарантирование уставным путем партийных способов ведения партийной борьбы. Необходимость такой реформы выясняется из всего опыт после съездовской борьбы. Требуется обеспе­чить в уставе партии право всякого мень­шинства, чтобы этим путем отвести постоянные и неустранимые источники разногласий, недо­вольства и раздражения из старого кружкового, обывательского русла скандала и дрязги в непривычное еще русло оформленной и достой­ной борьбы за убеждение». (К партии. 1904 г.)

Поскольку за меньшевиками шла часть рабочих, поскольку расхождение большевиков и меньшеви­ков не стало еще окончательно непримиримым, постольку большевики считали возможным до вре­мени «сожительствовать» с меньшевиками в одной партии. Раз вы действительно хотите оставаться внутри единой партии, говорил Левин меньшевикам, то вы должны вести борьбу за свои взгляды не путем анархических действий, a строго партий­ным, организованным путем. Для этого мы готовы дать вам, как меньшинству, соответствующие «га­рантии», «права». В этом духе был составлен пар­тийный устав на третьем съезде. Позже, когда на очередь встал вопрос об объединении большевиков и меньшевиков, Ленин отмечал, что 3 съезд создал устав, который

«дает конституционные гарантии прав вся­кого меньшинства. III съезд позаботился о ме­стечке, если можно так выразиться, для всякого меньшинства в партии, признающего программу, тактику и организационную дисциплину. Боль­шевики позаботились дать определенное место в единой партии и меньшевикам. Со стороны меньшевиков мы этого не видим:        их устав не дает никаких конституционных гарантий прав всякого меньшинства в партии». (Предисло­вие к брошюре: «Рабочие о партийном расколе». Июль, 1905 г.)

Тогда же, в июле 1905 г., Ленин, перечисляя усло­вия, на которых возможно слияние, подтверждал, что:

«Права всякого, партийного меньшинства должны быть равным образом точно определены в уставе партии».

Заметим, что накануне третьего съезда и вскоре после него большинство в партии было за нас, за большевиков, и именно большевистское большин­ство было готово обеспечить «права» оппозиции, «права» меньшевистского меньшинства. Само собой разумеется, что если бы в меньшинстве оказались мы, то мы, в свою очередь, потребовали бы «консти­туционных гарантий» для себя. На 4 съезде боль­шинство голосов оказалось на стороне меньшеви­ков, и мы перешли на положение оппозиции.

Вопрос об «охране прав» меньшинства интере­сен для нас, между прочим, еще и потому, что он всплыл во время последней дискуссии. Неко­торые товарищи, отстаивавшие допустимость в пар­тии группировок, ссылались в свое оправдание на мнение Ленина, приводили те же выписки из Ленина, которые приведены нами, и говорили сторонникам партийной линии так: вы — против группировок, а вот Ленин счи­тал, что если в партии есть оппозиционное мень­шинство, то партия должна дать этому меньшин­ству «конституционные гарантии», обеспечивающие и охраняющие права этого меньшинства, должна дать возможность меньшинству организационно оформиться, существовать в виде группировки; вы это отрицаете, стало быть, вы несогласны с учением Ленина.

Ссылаться в доказательство допустимости груп­пировок в нашей партии на тактику Ленина в эпоху борьбы за партию с меньшевиками — это значит грубейшим образом искажать ленинизм. В самом деле: мы до времени должны были жить вместе с меньшевиками в одной партии; раз еще не созрели условия, делавшие полный и окончательный разрыв с меньшевиками безусловной необходи­мостью, — то совершенно естественно, что нужны были такие организационные формы, которые де­лали бы возможным совместное пребывание двух разных партий: большевистской и меньшевист­ской в одной общей партии: российской со­циал-демократической рабочей партии. Отсюда со­вершенно естественный вывод о «конституционных гарантиях» и об охране прав меньшинства, кото­рым попеременно были то меньшевики, то больше­вики. Без этого условия большевики и меньшевики не стали бы жить вместе. Всякому ясно, что «кон­ституционные гарантии» это вынужденный шаг со стороны большевиков, которые не господствовали пока еще полностью и безраздельно в партии, должны были терпеть в ней меньшевиков, счи­таться с ними. Созывая 2-й съезд (1903 г.), ленинцы думали создать на нем единую партию пролета­риата вместо прежних кружков и групп. Оказалось, что нужна еще долгая и упорная борьба за единую партию: только в 1912 году большевики сконструировались как партия, выгнав меньшевиков-ликвидаторов. В годы 1917—24 большевизм является общепризнанным вождем русского рабо­чего класса. Звать сейчас к группировкам, допу­скать их в нашей партии и в доказательство ссылаться на борьбу большевиков с меньшеви­ками — это и значит производить то искажение ленинизма, от какового мы предупреждали чита­теля в самом начале брошюры.

Извратители ленинизма забывают две вещи. Во-первых: если большевикам приходилось долгое время терпеть рядом с собой фракцию мень­шевиков, то внутри себя большевизм никаких фракций или группировок не допускал, но исключал их из партии, раз была потеряна надежда переубедить «группировщиков». Так больше­вистская партия поступила с «левыми» группиров­ками в 1909 г. Во-вторых: 10-й съезд партии (1921 г.) по предложению Ленина провел постано­вление, запрещающее в нашей партии какие бы то ни было группировки. Извратители ленинизма замалчивают резолюцию 10-го съезда. Об этой резолю­ции мы еще будем говорить позже, равно как об исключении «левых» в 1909 г.

Переход к демократической организации партии.

Как раньше с «экономистами», так теперь после 2 съезда партии, с «меньшевиками» Ленину и боль­шевикам приходилось спорить по вопросу о демо­кратизме, о применении выборного начала в партии.

«Мы, представители революционной социал-демократии, сторонники «большинства», неодно­кратно говорили, что демократизация партии, проведенная до конца, была невозможна при условиях конспиративной работы, что «выбор­ное начало» при этих условиях есть фраза. И жизнь подтвердила наши слова». (Реорганиза­ция партии. 1905 г.)

Так писал Ленин в ноябре 1905 г., спустя два года после второго съезда партии. Меньшевики де­магогически уверяли рабочих, будто они, меньше­вики, стоят за демократию, за самодеятельность ра­бочих, за выборное начало, а большевики против этого. На самом деле меньшевики, выставляя себя перед рабочими как сторонников демократизма, ни­какой демократии не проводили, и сами меньшевики-рабочие изобличали своих руководителей во фразерстве.

«Неоднократно в литературе отмечалось уже бывшими сторонниками меньшинства, что фак­тически никакой серьезной демократизации, никакой действительной выборности провести не удавалось».

Ленин и большевики считали

«демократизм, т.-е. всеобщее применение выбор­ного начала в русских конспиративных организациях, несовместимым с самодержавно-полицейским строем». (Соловья баснями не кор­мят. 1905 г.)

Об этом большевики прямо и говорили рабочим: в условиях подполья нельзя, чтобы комитет изби­рался всей организацией. Не выйдет это.

«Большевики презирали и презирают «кра­сивые слова» об автономии и самодеятельности рабочих, когда эти слова (как у меньшевиков) остаются только словами».

Конспирация не допускала выборности, значит нечего ее проповедывать. Зато нужно требовать, чтобы сами комитеты вводили в свой состав воз­можно большее число рабочих. Это Ленин и сове­товал большевикам.

Ленин отстаивал построение партии сверху лишь до тех пор, пока политическая жизнь Рос­сии была такова, что свободное существование пар­тии, а следовательно и применение в ней выборного начала, было невозможно. Как только, однако, все­общая октябрьская забастовка изменила условия деятельности нашей партии — последняя тотчас же перестроилась, реорганизовалась применительно к новым условиям. О переходе партии к демокра­тизму дает представление статья Ленина «О реорга­низации партии» (ноябрь 1905 г.).

«Условия деятельности нашей партии корен­ным образом изменяются. Захвачена свобода собраний, союзов, печати. Конечно, эти права до последней степени непрочны, и полагаться на теперешние свободы было бы безумием, если не преступлением. Решительная борьба еще впе­реди, и подготовка к этой борьбе должна стоять на первом плане. Конспиративный аппарат пар­тии должен быть сохранен. Но вместе с тем без­условно необходимо использовать самым широ­ким образом теперешний, сравнительно более широкий простор. Безусловно, необходимо на­ряду с конспиративным аппаратом создавать но­вые и новые, открытые и полуоткрытые, пар­тийные (и примыкающие к партии) организа­ции. Без этой последней работы приспособить нашу деятельность к новым условиям, оказаться в состоянии решить новые задачи, немыслимо…

«В самом деле, теперь настала, или настает, во всяком случае, пора, когда выборное начало можно применять в партийной организации не на словах, а на деле, не как красивую, но пу­стую фразу, а как действительно новое начало, действительно обновляющее, расширяющее и укрепляющее партийные связи. «Большинство» в лице Ц. К. прямо призвало к немедленному применению и введению выборного начала». (О реорганизации партии. 1905 г.).

Общую задачу Ленин формулировал так: сохра­нить пока конспиративный аппарат и развить но­вый, открытый. На предполагавшийся 4 больше­вистский съезд (съезд не состоялся) решено было дать право голоса всем членам партии, не только «комитетчикам», но и рабочим.

В связи с новыми условиями деятельности пар­тии, Ленин стоял за возможно более широкое вовле­чение в партию рабочих. Не было ли тут опасности для партии?

«Опасность могли бы усмотреть в том, что в партию войдут сразу массы не социал-демо­кратов. Тогда партия растворится в массе, пар­тия перестанет быть сознательным, передовым отрядом класса, партия принизится до роли хвоста. Это был бы безусловно плачевный пе­риод».

Но эта опасность исключена тем, что

«мы все время решительно, открыто и прямо боролись с малейшими попытками демагогии, требовали сознательности от входящих в пар­тию, настаивали на гигантском значении преем­ственности в деле партийного развития, проповедывали дисциплину и воспитание всех членов партии в одной из партийных органи­заций».

Ленин показывает, почему партия должна ши­роко открыть двери рабочим:

«Социал-демократия создала себе имя, со­здала направление, создала кадры рабочих со­циал-демократов. И в настоящий момент, когда геройский пролетариат доказал на деле свою готовность к борьбе и свое умение бороться со­лидарно, выдержанно, за ясно сознанные цели, бороться в чисто-социал-демократическом ду­хе, — в такой момент прямо смешно было бы сомневаться в том, что рабочие, которые входят в нашу партию и которые завтра, по приглашению Ц. К., войдут в нее, будут в 99 случаях из 100 социал-демократы. Рабочий класс инстинк­тивно, стихийно социал-демократичен, а более чем десятилетняя работа социал-демократии очень и очень уж не мало сделала для превра­щения этой стихийности в сознательность. Не стройте себе воображаемых ужасов, товарищи! Не забывайте, что во всякой живой и развива­ющейся партия всегда будут элементы неустой­чивости, шатания, колебаний. Но эти элементы поддаются и поддадутся воздействию выдер­жанного и сплоченного ядра социал-демокра­тов».

И Ленин так кончает свой призыв:

«Подполье рушится. Смелей же вперед, бе­рите новое оружие, раздавайте его новым лю­дям, расширяйте свои опорные базы, зовите к себе всех рабочих-социал-демократов, вклю­чайте их в ряды партийных организаций сот­нями и тысячами. Пусть их делегаты оживят ряды наших центров, пусть вольется через них свежий дух молодой революционной России. До сих пор революция оправдывала и оправдала все основные теоретические положения марксизма, все существенные ло­зунги социал-демократии. И революция опра­вдала также нашу, с.-д. работу, оправдала нашу надежду и веру в истинную рево­люционность пролетариата. Отбросим же вся­кую мелочность в необходимой реформе пар­тии: встанем сразу на новый путь. Это не отнимет у нас старого конспиративного аппарата (признание и утверждение его рабочими-социал-демократами несомненно: оно доказано жизнью и ходом революции во сто раз внушительнее, чем могли бы доказать это решения и постано­вления). Это даст нам и новые, молодые силы, выходящие из самых недр единственного дей­ствительно революционного и до конца револю­ционного класса, который завоевал России половину свободы, который завоюет ей полную свободу, который поведет ее через свободу к со­циализму!».

Читатель замечает, как многое в словах Ленина, сказанных им в 1905 году, применимо к 1924 году, когда в партию вошло больше 100.000 рабочих. Осо­бенно поучительны указания Ленина об отношении старых членов партии (т.-е. главным образом, «комитетчиков») к новичкам.

«Товарищи, богатые опытом революционной работы при условиях самодержавия, должны прийти на помощь своими советами всем тем, кто начинает социал-демократическую работу при новых «свободных» (свободных пока еще в кавычках) условиях. Само собою разумеется, что при этом со стороны членов наших комите­тов требуется много такта: прежние формальные прерогативы[3] теперь неизбежно теряют значе­ние, и необходимо заново начинать сплошь да рядом «с начала», доказать широким слоям новых товарищей по партии всю важность вы­держанной социал-демократической программы, тактики, организации. Нельзя забывать, что до сих пор слишком часто имели дело только с выделившимися из данного социального слоя ре­волюционерами, теперь же мы будем иметь дело с типичными представителями массы: эта пере­мена требует перемены приемов не только про­паганды и агитации (необходимость большей популярности, уменье подойти к вопросу, уменье разъяснить самым простым, наглядным и дей­ствительно убедительным образом основные истины социализма), но и организации».

При переходе к работе в новых условиях Ленин требовал видоизменения организационных форм партии.

«Новая форма организации или, вернее, но­вая форма основной организационной ячейки рабочей партии должна быть безусловно более широкая по сравнению со старыми кружками».

Наша партия, сохраняя свой прежний «корен­ной» большевистский тип, быстро сумела примениться к новым условиям. Партия не рвала со сво­им прежним организационным опытом, не ломала старый конспиративный аппарат, переходя на но­вые рельсы, но сохраняла преемственность в своей организационной деятельности.

Четвертый съезд.

К началу 1906 года обнаружилась полная не­обходимость слияния большевиков и меньшевиков. К этому же времени между обеими направлениями возникли серьезные тактические разногласия по допросу об отношении к Государственной Думе.

«Слияние необходимо. Слияние надо поддер­живать. В интересах слияния надо вести борьбу с меньшевиками из-за тактики в рамках това­рищества, стараясь переубедить всех членов партии, сводя полемику к деловому изложению доводов за и против, в выяснению позиции про­летариата и его классовых задач. Но слияние нисколько не обязывает нас затушевывать так­тические разногласия или излагать свою такти­ку непоследовательно и не в чистом виде. Ни­чего подобного. Идейную борьбу за тактику, признаваемую нами правильной, необходимо вести открыто, прямо и решительно до конца, т.-е. до объединительного съезда партии. В единой партии тактика, определяющая непосредственные действия партии, должна быть одна. Такой единой тактикой должна стать тактика большинства членов партии: когда большинство вполне определилось, меньшинство обязано подчиниться ему в своем политическом поведении, сохраняя право критики и агитации за разре­шение вопроса на новом съезде». (Государственная Дума и социал-демократическая тактика. 1906 г.).

На четвертом (соединительном) съезде больше­вики оказались в меньшинства. В редакцию цен­трального органа были введены исключительно меньшевики; в Ц. К. большевики согласились ввести трех своих членов при семи меньшевиках. Боль­шевистскую группу в Ц. К. Ленин рассматривал как «контролеров и охранителей прав оппозиции», т.-е. большевиков. Задача большевиков заключалась теперь в том, чтобы свергнуть меньшевистский Ц. К. Вот как оценивал Ленин итоги 4 съезда:

«Крупным практическим делом является слияние фракций меньшинства и большинства. Раскол прекращен. Соц-дем.-пролетариат и его партия должны быть едины. Организационные разногласия изжиты почте целиком. Остается важная, серьезная и чрезвычайно ответственная задача: воплотить действительно в жизнь принципы демократического централизма в орга­низации партии, — добиться упорной работой того, чтобы основной организационной ячейкой партии стали на деле, а не на словах, низшие организации, чтобы все высшие учреждения были действительно выборны, подотчетны и сме­няемы. Надо упорной работой сложить такую организацию, которая включала бы всех созна­тельных рабочих соц.-дем. и которая жила бы самостоятельной политической жизнью. Авто­номия всякой партийной организация, призна­ваемая до сих пор больше на бумаге, должна быть проводима и проведена в жизни. Борьбу за места, боязнь другой «фракции» надо устра­нять и устранить. Пусть на деле будут у нас единые организация партии с чисто идейной борьбой различных течений соц.-дем. мысли внутри них. Этого не легко еще добиться, этого мы не добьемся сразу. Но путь намечен, прин­ципы провозглашены, и мы должны добиваться полного и последовательного осуществления этого организационного идеала». (Доклад об объединительном съезде Р. С.-Д. Р. П. 1906 г.).

Теперь, когда власть в партии оказалась в руках меньшевиков, большевики были особенно заинтересованы в обеспечении «автономии» (самостоятельности) местных (в том числе и большевист­ских) организаций от посягательств меньшевист­ского Ц. К., а также в серьезном проведении пра­вил демократического централизма, чтобы меньше­вики не назначали сверху своих людей для руко­водства местными организациями, но чтобы послед­ние сами избирали для себя руководителей.

Соединившись с меньшевиками, большевики, разумеется, не отказались от идейной борьбы с ни­ми. С оппортунизмом меньшевиков, — говорил Ле­нин с их вредной для рабочего класса тактикой

«мы должны вести самую решительную, от­крытую и беспощадную идейную борьбу. Надо добиваться самого широкого обсуждения реше­ний съезда, надо требовать от всех членов пар­тии вполне сознательного и критического отно­шения к этим решениям. Надо добиваться, чтобы все рабочие организации с полным зна­нием дела высказали свое одобрение или неодобрение тем или иным решениям. В печати, на собраниях, в кружках и группах должно вестись это обсуждение, если мы только действи­тельно серьезно решили провести демократиче­ский централизм в нашей партии, если мы ре­шили вовлекать рабочие массы в сознательное решение партийных вопросов.

Но в единой партии эта идейная борьба не должна раскалывать организаций, не должна нарушать единства действий пролетариата. Это — новый еще в практике нашей партии прин­цип, и над правильным проведением его в жизнь придется немало поработать.

Свобода обсуждения, единство действия, — вот чего мы должны добиться».

На четвертом съезде прошел ряд меньшевистских революций; поэтому мы боролись за право разо­блачать среди рабочих ошибочность этих поста­новлений и убеждать их в правильности нашей тактики.

«Против тех решений съезда, которые мы считаем ошибочными, мы должны и мы будем идейно бороться. Но при этом мы заявляем пе­ред всей партией, что мы — против всякого рас­кола. Мы стоим за подчинение решениям съезда. Отрицая бойкот Центр. Комитета и ценя со­вместную работу, мы согласились на вступление в Ц. К. наших единомышленников, хотя они бу­дут там в ничтожном меньшинстве. По нашему глубокому убеждению с.-дем. организации долж­ны быть едины, но в этих единых организа­циях должно широко вестись свободное обсу­ждение партийных вопросов, свободная товари­щеская критика и оценка явлений партийной жизни». (Обращение к партии делегатов объединительного съезда, принадлежавших к бывшей фракции «большевиков» 1906 г.).

Строго говоря, большевики лишь формально подчинились постановлениям «объединительного» съезда. Не могла, ведь, в самом деле наша партия выполнять как следует, «по совести» те решения, которые были навязаны ей оказавшимися в боль­шинстве меньшевиками. Объединение носило лишь чисто внешний характер. Хотя официально обе фракции считались распущенными, но на самом деле они продолжали существовать, и у большеви­ков был свой собственный нелегальный Ц. К. Надо было бороться с меньшевиками за влияние в партии, за свержение меньшевистского Ц. К. Считаться с постановлениями меньшевистского большинства на съезде и меньшевистского Ц. К. приходилось лишь до тех пор и постольку, пока и поскольку их нельзя было явно нарушить.

Борьба с меньшевистским Ц. К.

Сейчас же после 4 съезда (апрель 1908 г.) внутри социал-демократии обнаружилось резкое расхожде­ние между большевиками и меньшевиками по во­просам тактики: меньшевистский Ц. К. высказался за поддержку Думы и образование кадетского ми­нистерства, большевики — против поддержки либе­ралов. Петербургская организация и петербургский Комитет (П. К.), руководимый Ленивым, в боль­шинстве своем стояли на большевистской точке зрения. Петербургской организации пришлось энер­гично бороться против меньшевистского Ц. К.

«Резолюция Ц. К. неправильна — писал Ленин. — Сознательные рабочие соц.-демократы не могут принять этой рекомендованной им резолюции». (Пусть решают рабочие. Июнь. 1906 г.).

Большевика не подчинились постановлению меньшевистского Ц. К. Они не возражали против резолюций, принятых 4 съездом, но находили, что взятая меньшевистским Ц. К. линия противоречит постановлениям 4 съезда и потому ее нельзя прово­дить. Все организации должны решать вопрос о думской тактике самостоятельно, а не так, как по­становил Ц. К.

«Ц. К. безусловно не в праве тре­бовать от организаций партии принятия его ре­волюции о поддержке требования насчет кадет­ского министерства. Все члены партии обя­заны вполне самостоятельно и критически от­нестись к вопросу и высказаться за ту резолю­цию, которая по их мнению вернее решает задачу в пределах постановлений объединительного съезда. Петербургские с.-д. рабочие знают, что вся организация партии строится теперь демократически. Эта значит, что все члены партии выбирают должностных лиц, чле­нов комитетов и т. п., что все члены партия обсуждают и решают вопросы о политиче­ской кампании пролетариата, что все члены партии определяют направление тактики партийных организаций».

На постановление меньшевистского Ц. К. большевики апеллировали к рабочим социал-демокра­там. Большевики стояли за самое широкое обсужде­ний (дискуссию) думской тактики, и петербургские рабочие в самом деле стали, на точку зрения боль­шевиков, привяли их революционную тактику, от­вергли соглашательство меньшевиков. Во имя революционной целесообразности большевики нару­шали ту дисциплину, которой хотели связать их меньшевики. То, что является в недопустимым вну­три нашей партии, но отношению к нашему партийному центру, то было необходимым по отно­шению к чужому, враждебному, меньшевистскому центру. Конечно, меньшевистские вожди кричали о нарушении дисциплины и пугали расколом. Ленин отвечал им:

«Никакая дисциплина не обязывает членов партии слепо подписывать все проекты резолю­ций, составленные Ц. К. Нигде и никогда не бы­вало на свете таких правил, чтобы партийные организации отказывались от права своего су­ждения и превращались в подписывателей резолюций Ц. К. Мы в праве и обязаны бо­роться, в пределах решений съезда, против поддержки кадетского министерства, никаким съездом непредписанной».

Ленин даже писал:

«о праве всякой партийной организаций, в пределах воли съезда, оспаривать тактику Ц, К. и исправлять его уклонения и ошибки».

Припомним, что раньше писал Ленин: когда ре­волюционеры восстают против оппортунистов — это хорошо, когда оппортунисты восстают против рево­люционеров — это плохо. Большевики восставала против меньшевистских «верхов», не исполняли по­становления меньшевистского Ц. К., громили его политику, отвергали навязываемую меньшевиками дисциплину, обвиняли Ц. К. в растерянности, вели агитацию за созыв нового съезда —  и это было хо­рошо и правильно.

К концу июня обнаружилось, что большинство партии против поддержки думского (кадетского) министерства. Ленин из этого обстоятельства делает надлежащий вывод:

«Ваше внутрипартийное министерство, т.-е. Ц. К. вашей партия, перестало выражать волю партии: его элементарной политической обязан­ностью является ускорить созыв немедленного экстренного съезда. Иначе он попадет в положе­ние кучки людей, цепляющихся за партийную власть посредством формальных зацепок и проволочек, вопреки выразившейся уже и по существу воли партии. Во всяком случав, партия сумеет теперь добиться съезда.» (Кадет­ские подголоски. Июнь. 1906 г.).

Борьба большевиков с меньшевиками носила до чрезвычайности острый характер. Большевиков меньшевики именовали раскольниками. Ленин пи­сал по этому поводу следующее:

«Единство партии нам в высшей степени дорого. Но чистота принципов революционной со­циал-демократии для нас дороже. Мы подчини­лись и подчиняемся воле большинства Сток­гольмского съезда[4] партии. Мы считаем необхо­димым исполнять все его постановления. Но мы требуем, чтобы эти постановления выполнялись центральными руководящими органами партии. И оппортунистические шатания меньшевиков, все их попытки отступить в угоду кадетам от линии, намеченной съездом, встречали и будут встречать с нашей стороны беспощадную кри­тику и неуклонный отпор. Это — наше право. Это — наш долг. От этого права мы никогда не откажемся, от этого долга мы никогда не отсту­пимся. И если раскол произойдет, он будет озна­чать только то, что меньшевики сами растопта­ли постановления, ими же проведенные на Стокгольмском съезде. Иного раскола не может быть и не будет. И этот раскол будет означать лишь одно: окончательное превращение меньше­виков в кадетского вассала». (Устроители раско­ла о будущем расколе. Февраль. 1907 г.).

В апреле—мае 1907 г. происходит 5 съезд партии. На нем избирается Ц. К. с неустойчивым больше­вистским большинством.

Продолжение

Примечания:

[1] Тенденция—стремление, наклонность.

[2] Увеличивающегося, разрастающегося.

[3] Преимущества.

[4] Четвертого.