О законах объективного мира и законах науки

Из журнала «Вопросы философии», № 4, 1952, стр. 78-92

О законах объективного мира и законах науки

В. П. ТУГАРИНОВ (Ленинград)

Наша страна переживает период перехода от социализма к коммунизму. Это ставит перед советской наукой жизненно важную задачу: повысить идейную вооруженность наших людей, усилить борьбу против пережитков буржуазной идеологии, прочно обосновать все области науки на принципах диалектического материализма, пронизать большевистской партийностью всю научно-исследовательскую работу.

Развитие природы и общества совершается на основе действия объективных, независимых от сознания законов. Люди не могут по своему произволу создать или отменить действие объективных законов, но они в состоянии познать действие этих законов и овладеть ими. Уяснение этого имеет огромное теоретическое и практическое значение. Знание сущности, природы законов и условий их действия является могучим средством научного использования законов для изменения мира.

Особую актуальность приобретает марксистско-ленинское учение о закономерности развития объективного мира в социалистическом обществе, где законы поставлены на службу трудящимся, где познание законов развития природы и общества и научное использование их широчайшими массами народа составляют одно из основных условий успешного продвижения к коммунизму.

Понятие закона является важной категорией материалистической диалектики и специальных наук. Задача науки состоит не просто в накоплении фактов, но в установлении закономерных связей, существующих между предметами и явлениями в их развитии. И. В. Сталин в своих работах по языкознанию указывает, что словарный состав языка, взятый сам по себе, является лишь строительным материалом для языка, но не составляет еще языка, что только с помощью правил, законов грамматики из этого материала создается язык. Отдельные факты, явления, изучаемые наукой, играют именно роль строительного материала, из которого с помощью законов воздвигается дворец науки. Только раскрытие закономерных связей между явлениями природы и общества позволяет познать сущность этих явлений, процесс их развития, позволяет науке планомерно и действенно служить производственной и революционно-общественной практике людей. Чем глубже наука вскрывает закономерности объективного мира и овладевает ими, тем она истиннее, плодотворнее и могущественнее.

* * *

В противоположность идеализму материализм признает наличие в природе независимых от сознания объективных законов и возможность их познания человеком.

Старый, домарксовский материализм не сумел подняться до научного понимания общества и законов его развития, не смог понять исторического процесса познания человеком законов объективного мира, не в состоянии был раскрыть диалектическое единство и различие общих и частных законов природы.

Марксизм впервые в истории человеческой мысли дал единственно научное решение проблемы закона. В отличие от метафизического материализма марксистская философия рассматривает развитие общества как естественно-исторический процесс, совершающийся на основе объективных, не зависимых от сознания законов. Марксизм открыл и сформулировал наиболее общие законы природы, общества и человеческого мышления, установил соотношение общих и частных законов развития объективного мира, вскрыл диалектический характер их действия и проявления. Марксизм считает, что познание объективного мира и его законов представляет диалектический процесс приближения ко все более точному и полному их отражению.

Идеализм отрицает наличие объективных, независимо от сознания существующих законов и рассматривает законы природы и общества как порождения идеи, духа, сознания.

Объективный идеализм трактует законы как проявления абсолютной идеи, духа вообще, а субъективный идеализм — как результат деятельности индивидуального сознания.

Марксистская философия учит, что закон выражает объективно существующие в природе и обществе связи, взаимозависимость, взаимообусловленность явлений. Органическая взаимосвязь явлений осуществляется не хаотически, а в строгой последовательности.

В любом законе всегда выражены связь, отношение между явлениями. Закон выражает не различие между явлениями, т. е. не то, что их разделяет, а то, что их связывает, общее между явлениями. Предметы, явления природы и общества связаны между собой, имеют нечто общее, присущее им всем или определенной их группе. Это и является реальным, объективным основанием закона. Таким образом, закон, выступая как отношение между явлениями, выражает единство явлений, «идентичное в явлении»[1].

Так, например, закон всемирного тяготения устанавливает, что каждые две частицы материи во вселенной притягиваются друг к другу с силой, пропорциональной произведению их масс и обратно пропорциональной квадрату расстояния между ними. В этом законе вскрыты две взаимозависимости: 1) между силой притяжения частиц материи и их массами и 2) между силой притяжения частиц материи и расстоянием, которое отделяет их друг от друга. Закон выражает общность этих взаимосвязей в каждом явлении притяжения любых двух частиц материи.

Ошибочно было бы думать, что закон выражает лишь «чистое» отношение между вещами или их свойствами, а не свойства вещей, явлений. Свойства вещи и проявляются во взаимоотношениях, взаимосвязях с другими вещами. Противопоставление взаимосвязи явлений их свойствам характерно для субъективного идеализма и является одним из его проявлений. Современные неопозитивисты (Б. Рассел, А. Эддингтон и др.) «доказывают», что нет вещей, а есть лишь отношения. Ясно, что если нет вещей, то отношения между ними могут быть только мыслимыми, а не реальными, не объективными отношениями, до чего и договариваются современные идеалисты.

Закон выражает не всякие, а существенные отношения. Ленин писал: «…Закон и сущность — понятия однородные (однопорядковые) или вернее, одностепенные, выражающие углубление познания человеком явлений, мира etc.»[2].

Закон не может охватить все стороны, моменты живого явления. Последнее представляет собой бесконечное многообразие, раскрываемое в процессе развития. Закон, как объективная взаимосвязь, взаимообусловленность явлений, охватывает лишь некоторые существенные стороны явления или даже одну, но существенную. Следовательно, «явление богаче закона», ибо явление есть «цельность, тотальность», «закон = часть» ³.

Так, закон тяготения имеет дело лишь с одним свойством тел: притягивать и притягиваться; другие свойства в этом законе не отражены.

Если всякий закон выражает существенное отношение, то некоторые из законов, а именно основные законы, выражают уже не просто существенное отношение, т. е. не какую-либо отдельную сторону или какие-либо отдельные процессы развития явления, а все главные стороны и все главные процессы развития явления в целом,— следовательно, они выражают сущность данного явления. Примером таких законов являются основные экономические законы социализма и капитализма.

Далее характерной чертой закона является всеобщность. Это значит, что закон действует во всех случаях, когда имеются соответствующие объективные условия. «Мы знаем, — писал Энгельс, — что хлор и водород под действием света соединяются при известных условиях температуры и давления в хлористоводородный газ, давая взрыв; а раз мы это знаем, то мы знаем также, что это происходит всегда и повсюду, где имеются налицо вышеуказанные условия, и совершенно безразлично, произойдет ли это один раз или повторится миллионы раз и на скольких небесных телах. Форма всеобщности в природе — это закон…»[3].

Закон нельзя ограничивать какой-либо частной формой связи явлений, например, функциональной зависимостью, как это делают многие современные буржуазные теоретики, или даже причинной зависимостью. Все имеет свою причину. Но причинная связь — лишь одна из множества различных связей между явлениями: общее — отдельное; форма — содержание; сущность — явление и т. д. Закон может выражать каждую из этих связей.

Законы объективного мира выражают не случайные связи явлений, а их необходимые связи. Критикуя метафизиков, которые рассматривают природу как случайное скопление предметов, явлений, оторванных, изолированных и не зависимых друг от друга, товарищ Сталин отмечает, что марксистская диалектика рассматривает природу, как «связное, единое целое, где предметы, явления органически связаны друг с другом, зависят друг от друга и обусловливают друг друга»[4]. Закон, стало быть, выступает не только как форма всеобщности и существенное отношение, но и как необходимое отношение.

Необходимость, связующая все явления в мире, представляет одно из наиболее всеобъемлющих, наиболее широких отношений действительности. Необходимость является основой закона, а закон — одной из форм проявления объективной необходимости, детерминизма. Однако необходимость является одновременно и неотъемлемым признаком закона, подобно тому, как, например, материальность, пространственность, изменчивость во времени, будучи свойствами всех вещей, в то же время являются свойствами каждой вещи в отдельности.

Это положение относится не только к законам природы, но и к законам общества. «…Социалистический строй, — писал товарищ Сталин в своей работе «Анархизм или социализм?», — с такой же неизбежностью последует за капитализмом, как за ночью следует день»[5].

Люди, познав законы, или используют их непосредственно или создают условия, ограничивающие сферу их действия. Во всех случаях необходимость закона не отменяется.

Нападки на принцип необходимости, детерминизма, попытки «освободить» понятие закона от этого неприятного для реакционных классов признака или так «реформировать» понятие необходимости, чтобы от него ничего не осталось, являются одним из характерных проявлений классовой идеологической борьбы буржуазии вокруг понятия закона.

Современные идеалисты и агностики немало «потрудились» над дискредитацией понятия закона как объективной необходимости. Реакционные биологи, менделисты-морганисты, строят законы наследственности исключительно на случайности. Так, например, согласно их антинаучным воззрениям, возникновение мутации носит случайный характер. Развитие, по мнению биологов вейсманистского толка, является царством хаотических случайностей, которыми невозможно не только управлять, но которые невозможно и познать.

Кантианцы и неокантианцы рассматривают закон как проявление свойств нашего рассудка, нашего познавательного аппарата, в их понимании необходимость закона — лишь логическая или психологическая категория.

Неопозитивисты также ополчаются против понимания закона как объективной необходимости. Одни из них провозглашают, что закон есть не что иное, как функциональное отношение, а это означает, что закон лишь констатирует взаимозависимость элементов явления, но не устанавливает, в чем заключается необходимость этой взаимозависимости. Другие сводят закон к математическому уравнению, для того чтобы исключить из числа законов все законы, не имеющие математического выражения, прежде всего законы общественного развития, и представить законы лишь как умственные, логические построения. Третьи рассматривают закон как выражение простой последовательности явлений, т. е. опять-таки исключают из закона признак необходимости. Четвертые сводят необходимость закона к вероятности, т. е. к возможности. Извращая выводы современной науки, они утверждают, что последняя якобы не доказывает строгого детерминизма, а подтверждает агностическую мысль, будто в мире существуют лишь различные степени вероятности: от почти полной невероятности до почти необходимости. Пятые прямо сводят закон к правилам логического умозаключения и т. п.

Прагматисты (Джемс, Дьюи и др.), считающие, что истина не имеет объективного значения, что истинно все то, что выгодно буржуазии, разумеют под законами произвольную комбинацию фактов. Разумеется, этот буржуазный, торгашеский, деляческий подход к закону исключает из него черту необходимости, не зависящей от чьих-либо выгод.

Представители неосхоластического направления (Жильсон, Маритэн, Уайттекер, Бреннан и др.), воскрешая средневековое подчинение философии религиозному мракобесию, объявляют, что в основе законов природы лежит не причинность, не необходимость, а мистическая целенаправленность.

Все эти антинаучные рассуждения ученых слуг капитализма прикрываются флагом современной науки, выводы которой извращаются ими в угоду классовым интересам их хозяев. Пользуясь тем, что явления и закономерности микромира, открываемые современной наукой о природе, имеют своеобразные особенности и не укладываются в обычные представления, являющиеся отражением закономерностей макромира, идеалисты-агностики утверждают, будто в микромире господствует индетерминизм, будто принцип детерминизма потерпел крушение. В действительности изучение процессов микромира ясно показало, что эти процессы, отличаясь своими особенностями, своеобразием по сравнению с явлениями обычного, макроскопического мира, в то же время строго обусловлены, детерминированы, подчинены действию особых закономерностей, формулируемых современной физикой микромира — квантовой механикой.

Достижения современной физики микромира пополняют наши знания о законах природы знанием новых закономерностей, подтверждают положения диалектического материализма о всеобщей обусловленности всех явлений в мире и о качественном своеобразии закономерностей разных форм движения.

Каждое явление совершается во времени, обладает некоторой продолжительностью существования. Закон, выражающий сущность явлений, т. е. нечто более устойчивое, чем явление, выступает как «прочное (остающееся) в явлении»[6].

Закон есть «спокойное отражение явлений»[7] в сравнении с «беспокойным», бесконечным многообразием явлений, подчиненных действию данного закона. Закон выражает постоянство отношения между явлениями или сторонами явления. В состав явлений, охватываемых, например, законами физики, входят различные величины, объемы, давления, температуры и т. п. Все эти величины беспрерывно изменяются. Если бы закон изменялся вместе с ними, нельзя было бы установить ни одного закона. Но закон как раз выражает те относительно постоянные отношения, в границах которых происходят изменения этих переменных величин, он представляет собой постоянную зависимость одного изменения от другого, например, объема от температуры и т. д.

Связь между изменением явлений и постоянством закона ярко иллюстрируется следующим примером. Жизненный уровень трудящихся СССР с каждым годом изменяется, растет. В этом и проявляется действие основного экономического закона социализма, заключающегося в максимальном удовлетворении постоянно растущих материальных и культурных потребностей всего общества путем непрерывного роста и совершенствования социалистического производства на базе высшей техники. Действие этого закона, как и других законов социализма, есть прочное, незыблемое достижение советского строя, свидетельствующее о великом превосходстве социализма над капитализмом.

Прочность, устойчивость закона выражается в повторяемости явлений в сходных условиях. Повторяемость явлений есть проявление закономерности развития. Ленин писал, что до появления марксизма «социологи затруднялись отличить в сложной сети общественных явлений важные и неважные явления (это — корень субъективизма в социологии) и не умели найти объективного критерия для такого разграничения. Материализм дал вполне объективный критерий, выделив «производственные отношения», как структуру общества, и дав возможность применить к этим отношениям тот общенаучный критерий повторяемости, применимость которого к социологии отрицали субъективисты»[8].

Абсолютной (во всех отношениях) повторяемости, строго говоря, не существует. Двух явлений совершенно одинаковых быть не может. Каждое явление имеет свою индивидуальность, особенность. Исходя из этого факта, неокантианцы (Виндельбанд, Риккерт) отрицают закономерность общественных явлений. В повторяемости проявляется общность существенных черт разных явлений в каком-либо отношении.

Представители метафизического материализма фетишизировали законы и изображали все законы вечными и неизменными. Диалектический материализм утверждает, что законы не могут изменяться, как изменяется, например, организм от детства до старости. Однако целый ряд законов не вечен, имеет свое начало и конец; одни законы сменяются другими. Маркс и Энгельс критиковали буржуазных экономистов, в том числе представителей классической политической экономии, считавших экономические законы капиталистического общества вечными и неизменными. Маркс писал:

«Это — общее заблуждение всех экономистов, которым отношения буржуазного производства представляются в виде вечных категорий»[9]. Энгельс писал об экономических законах буржуазного производства: «…Для нас ни один из этих законов, поскольку он выражает чисто буржуазные отношения, не старше современного буржуазного общества»[10].

Длительность существования условий, в которых действует закон, определяет и длительность действия закона. Многие законы общества недолговечны. Они действуют в течение определенного исторического периода, после чего уступают место новым законам. Некоторые законы природы также существуют не извечно. Таковы, например, законы биологии, возникшие лишь с появлением жизни на земле, в частности законы высшей нервной деятельности, действующие лишь в высокоорганизованной материи, т. е. у высших животных и у человека. Те же законы природы, которые связаны с коренными свойствами материи, являются вечными. Так, закон сохранения и превращения энергии в его общей формулировке Энгельс считал вечным и абсолютным законом природы. Таковы всеобщие законы, сформулированные марксистским диалектическим методом. Наиболее общие законы истории также действуют на протяжении всего времени существования человеческого общества. И. В. Сталин учит, что «законы развития капитализма, в отличие от законов социологических, имеющих отношение ко всем фазам общественного развития, — могут и должны меняться»[11].

Проявления и результаты действия законов вполне историчны, они различны в разных условиях. Антиисторический подход к законам ненаучен. Учение И. В. Сталина о трех особенностях производства, раскрывающее наиболее общие закономерности развития производства, содержит вместе с тем важнейшие указания на особенности действия этих закономерностей в различных общественных формациях. И. В. Сталин в своих работах по вопросам языкознания, выступал против талмудизма и начетничества, требует конкретно-исторического подхода к законам общества.

Смена законов происходит в силу изменения условий. Так, ряд экономических законов социалистического общества — совершенно новые законы, не имеющие ничего общего с законами капиталистической экономики. Новые условия могут ограничить действие закона. В этом случае последний остается, но изменяется его проявление. Например, закон стоимости при социализме сохраняет силу, но сфера его действия строго ограничивается определенными рамками. В условиях социалистического строя закон стоимости не является регулятором производства, хотя и воздействует на него. Сфера действия этого закона распространяется у нас прежде всего на товарное обращение, главным образом на обмен товаров личного потребления.

Законы объективного мира для своего проявления требуют определенных условий. Ряд химических реакций происходит лишь при известных температурах, осуществление физиологических процессов требует своих условий и т. д. То же имеет место и в обществе. Так, сформулированный Лениным закон, подтвержденный всем опытом общественного развития, о том, что «революция невозможна без общенационального (и эксплуатируемых и эксплуататоров затрагивающего) кризиса»[12], указывает на основное объективное условие осуществления революции.

Условия действия закона нельзя отрывать от самого закона, так как совокупность определенных условий представляет, по сути дела, сферу действия закона; при изменении условий меняется и самый закон. Закон, действующий в определенных условиях, в других условиях перестает действовать.

«Что вода при температуре от 0 до 100 °С жидка, — писал Энгельс, — это вечный закон природы, но, чтобы он мог иметь силу, должны быть налицо: 1) вода, 2) данная температура и 3) нормальное давление»[13].

Правильное понимание вопроса о том, какие условия связаны с действием того или иного закона, имеет огромное практическое значение, так как овладение законами развития состоит преимущественно в сознательном, планомерном и целенаправленном создании таких условий, при которых закон действует в желательном для нас направлении.

Мичуринская биология, основанная на материалистической диалектике, вооружает советских людей знанием методов формирования новых сортов культурных растений, новых пород животных. Мы живем в такое время, писал И. В. Мичурин, когда высшее призвание человека состоит в том, чтобы не только объяснять, но и изменять мир. Вред моргано-менделистского направления в том, что оно, отрицая значение внешних условий для развития живых организмов, закрывает дорогу для практического воздействия на это развитие со стороны человека, обрекает науку и практику на пассивное ожидание случайных милостей природы.

Возможность ограничения действия закона определенными условиями используется современными агностиками-индетерминистами как аргумент против детерминизма. Так, например, английский мракобес в философии Б. Рассел пишет, что так как условия все время меняются, то и необходимости, строго говоря, не существует. Поэтому наука, мол, отказалась от принципа «те же причины приводят к тем же действиям». Нетрудно обнаружить в этом рассуждении Рассела элементарную логическую ошибку: во-первых, если те же причины приводят к тем же действиям, значит, при изменении причин изменяется и действие. Следовательно, одно положение не только не исключает другого, но подтверждает его, и науке не от чего отказываться. Во-вторых, если бы условия менялись каждое мгновение, были бы невозможны и наука и практика. На самом деле каждое условие существует известное время, в течение которого закон успевает обнаружить свое действие. Рассел впадает в абсолютный релятивизм, отрицая всякую, даже относительную, устойчивость явлений в своих попытках дискредитировать науку и «упразднить» детерминизм, а вместе с ним и закон.

Общие законы всех явлений раскрывает марксистская философия; частные формы взаимосвязи раскрываются законами специальных наук. Так, закономерный характер взаимосвязи химических элементов, открытый гениальным русским ученым. Д. И. Менделеевым, состоит в том, что свойства элементов находятся в периодической зависимости от величины атомных весов элементов. Мичуринская биология дала глубокий анализ закономерностей живого организма — обмена веществ, реакций ассимиляции и диссимиляции и т. д.

Подводя итоги сказанному, можно утверждать, что законы — это проявления взаимосвязи, взаимообусловленности явлений развивающегося мира; это существенные связи (отношения) между предметами, явлениями объективного мира, имеющие всеобщий и необходимый характер и проявляющиеся в относительной устойчивости и повторяемости.

* * *

Законы науки суть отражения объективного в субъективном, т. е. отражения в сознании человека процессов, совершающихся независимо от сознания людей. Познание реальных закономерностей природы и общества есть исторический процесс, в котором осуществляется все более адекватное, все более соответствующее действительности воспроизведение мыслью объективных закономерностей.

Закон не лежит на поверхности и, значит, не может быть схвачен одним лишь чувственным восприятием. Его открытие является результатом теоретической, рациональной обработки чувственного опыта. Открытие закона представляет собой новую ступень в той или иной области знания, скачок, которому предшествует долгий путь поисков, гипотез, осмысливания фактов. Закон науки представляет собой абстракцию, отвлечение от конкретности живого явления или явлений. «Познание, — говорит Ленин, — есть отражение человеком природы. Но это не простое, не непосредственное, не цельное отражение, а процесс ряда абстракций, формирования, образования понятий, законов etc., каковые понятия, законы… и охватывают условно, приблизительно универсальную закономерность вечно движущейся и развивающейся природы»[14].

И. В. Сталин с исключительной глубиной раскрыл значение законов науки как результатов абстрагирующей работы мышления. На примерах грамматики и геометрии он показал, что законы выражают отношение предметов (в геометрии) или слов, предложений (в грамматике) безотносительно к их конкретной форме, берут то общее, что имеется в предметах и соответственно в словах, предложениях, в их отношениях и сочетаниях. Открывая закон, человек не удаляется от природы, а, наоборот, приближается к ней. «Абстракция материи, закона природы, абстракция стоимости и т. д., — указывает Ленин, — одним словом все научные (правильные, серьезные, не вздорные) абстракции отражают природу глубже, вернее, полнее»[15]. При этом закон тем истиннее, чем более существенные, более глубокие связи явлений он вскрывает.

«Стоимость есть категория, которая «лишена вещества чувственности», но она истиннее, чем закон спроса и предложения»[16].

Только та абстракция научна, правильна, которая соответствует действительным, объективным свойствам вещей. Только тот закон является подлинно научным законом, который отражает действительно существенные и необходимые связи явлений. Это очевидное положение оспаривается и «опровергается» прежними и современными идеалистами и агностиками.

Изображая закон как произвольную абстракцию, не отражающую реальных свойств и связей явлений, представляющую чисто субъективное построение, создаваемое по мотивам, чуждым реальным предметам («экономия мышления», практическая выгода и т. п.), идеалисты стремятся лишить научный закон достоинства объективной истины. Объявляя научный закон «простым символом, связующим факты», они проговариваются, что под «фактами» разумеют мысли, так как символ не может связывать реальные вещи.

Критерием научности закона, как отражения действительности, является общественная практика. Пока закон не подтвержден практикой, опытом, он является лишь гипотезой, научной догадкой. Превращение гипотезы в закон представляет собой сложный процесс двоякой проверки: с одной стороны, соответствия ее наблюдаемым фактам, а с другой — установленным ранее законам, включения, «прилаживания» ее к системе имеющихся законов и теорий. В результате может произойти более или менее резкое изменение этой системы законов.

Положение И. В. Сталина о том, что наши знания о законах природы, проверенные опытом, практикой, являются достоверными знаниями, имеющими значение объективных истин, подтверждается всем развитием науки и техники. Так, правильность теории аэродинамики отца русской авиации Н. Е. Жуковского иллюстрируется высокими качествами советских самолетов; уравнения И. В. Мещерского, формулирующие закономерности в движении тел переменной массы, например, реактивных аппаратов, — работой гвардейских минометов; теория корабля в работах А. Н. Крылова — опытом советского кораблестроения и кораблевождения; советская промышленность синтетического каучука является практическим осуществлением теории основоположника этой отрасли промышленности — С. В. Лебедева; величайшее значение мичуринской биологии каждодневно подтверждается практикой совхозно-колхозного строительства.

Марксизм учит, что сознание отстает от бытия, законы науки открываются позднее, чем они проявляются в объективной действительности. Товарищ Сталин указывает, что новый процесс должен повториться и достичь определенной степени развития, чтобы обнаружить свою закономерность.

Законы науки, имея значение объективных истин, содержат элементы относительной и абсолютной истины. Человеческое сознание не может дать сразу полного отражения всех взаимосвязей, всех объективных законов действительности в силу бесконечности природы в пространстве и времени, ее безграничного многообразия и ее развития, а также ввиду исторической ограниченности познания. Последнее лишь вечно приближается к данной цели. Однако это не означает, что в познанных законах нет абсолютной истины. Энгельс указывал на абсолютный характер всякого истинного познания. Ленин подчеркивал необходимую связь материализма с признанием абсолютной истины.

Единство абсолютного и относительного в законах имеет различные формы. Некоторые законы, как, например, закон сохранения и превращения энергии, закон тяготения и другие, действуют всегда во всей вселенной. В этом их абсолютная сторона, но они охватывают не все связи и свойства природы, а лишь некоторые. В этом их относительная сторона. В любом научном законе имеется «зерно» абсолютной истины, остающееся незыблемым в развитии познания. Так, принципы органической эволюции и естественного отбора, развитые представителями русского и советского дарвинизма, мичуринской биологии, остаются в своей основе незыблемыми завоеваниями биологической науки.

Вопрос о признании элементов абсолютной истины в законах ныне особенно актуален в связи с борьбой против скептицизма и релятивизма. Отрицание современной буржуазной философией наличия зерна абсолютной истины в законах науки имеет целью на место научной истины поставить «иррациональное», веру, даже «животную веру» — инстинкт и т. п., как это делает мракобес Сантаяна и др.

Ввиду того, что реакционные философы для «опровержения» объективности познания спекулируют на неполноте наших знаний, необходимо остановиться также на вопросе о так называемых точных законах. Нельзя считать точными законами лишь такие, которые выражены математически. Правда, математическое выражение закона является одним из показателей и форм точности. Ленин считал крупным успехом естествознания приближение его «к таким однородным и простым элементам материи, законы движения которых допускают математическую обработку»[17]. Однако законы химии, мичуринской биологии, законы марксистской философии, хотя и не выражены математически, являются вполне точными отражениями объективной действительности. Товарищ Сталин, говоря, что «наука об истории общества, несмотря на всю сложность явлений общественной жизни, может стать такой же точной наукой, как, скажем, биология…»[18], употребляет понятие научной точности в том смысле, что марксистская историческая наука дает правильное отражение объективных законов общественной жизни.

Математические методы и математическая обработка материала издавна применялись и применяются во всех науках, в том числе и в общественных (например, статистика). Однако науки, изучающие надмеханические формы движения материи, развиваются на основе своих собственных методов, по отношению к которым методы математики играют служебную роль.

Защитники антинаучного взгляда на математику как на «науку наук» пытаются доказать обратное. Так, Д. Гильберт, один из современных лидеров математической логики, заявляет, что «современная астрономия и физика… в их теоретических частях растворяются в математике»[19], что «вся наша современная культура… находит свое основание в математике»[20], что математическая логика выступает в качестве «всеобщего метода для теоретической обработки естественно-научных вопросов»[21].

Такие претензии математики и математической логики являются неосновательными, ненаучными. Возьмем для примера законы морали. Спиноза изложил этику геометрическим методом. Но у Спинозы это была лишь внешняя форма изложения, не затрагивавшая существа дела. Никакой математический анализ не может вскрыть, например, классовой сущности этического понятия о справедливости.

Диалектический материализм не отрицает роли и значения математических методов и математического познания вообще в любой области науки. Но надо различать применение математики от объяснения явлений посредством математики, служебную роль математики от ее претензий стать всеобщим методом науки. Математика является наукой о количественных отношениях и пространственных формах объективного мира. Она изучает лишь некоторые, притом всеобщие свойства и стороны вещей. Потому она не может объяснить специфику, качественное своеобразие различных явлений.

Раздувание идеалистами и агностиками роли математики и ее методов является составной частью идеологической реакции и имеет задачей превратить опытную, науку в прикладную математику, математику — в чисто логическую науку, в продукт субъективного «чистого» мышления, а логику — в бессодержательную игру математических символов, в исчислительную технику. Все это нужно империалистической реакции для протаскивания мракобесия и мистики в науку и превращения науки в орудие духовного закабаления трудящихся масс.

Отрицание важности изучения фактов, экспериментального метода и переоценка роли логики есть не что иное, как попытка возродить средневековый рационализм и схоластику, рецидив априоризма, который представители математической логики лишь «реформируют» для преподнесения его в завуалированной форме.

Критика Энгельсом попыток Дюринга применить аксиоматический метод как универсальный направлена также и против современных аксиоматиков, апологетов математической логики. Энгельс справедливо расценил попытки положить аксиоматический метод в основу познания законов как идеализм. «Это только иная форма старого излюбленного идеологического метода, называемого также априорным, согласно которому свойства какого-либо предмета познаются не путем обнаружения их в самом предмете, а путем логического выведения их из понятия предмета»[22].

* * *

Познание законов — сложный и противоречивый процесс. В ходе развития науки имеет место обобщение законов. Так, например, в открытом Ньютоном законе тяготения нашли свое обобщение закон падения тел Галилея и законы движения планет по их орбитам Кеплера. Закон тяготения объяснил не только движение земных и небесных тел, но одновременно и то, чего не могли объяснить ни Галилей, ни Кеплер, например, возмущения планетных орбит. Таким образом, закон тяготения не был только формальным обобщением, но означал и дальнейшее развитие науки.

В физике имеются законы, которые так и называются объединенными, или обобщенными, законами. Таков, например, закон газового состояния, объединяющий законы Бойля—Мариотта, Шарля и Гей-Люссака. При постоянной температуре давление и объем газа связаны между собой законом Бойля—Мариотта, при постоянном объеме газа давление и температура связаны законом Шарля, при постоянном давлении газа отношение объема и температуры выражено законом Гей- Люссака. Объединенный закон газового состояния устанавливает связь между давлением, объемом и температурой при изменении всех трех указанных величин: «Произведение объема некоторой массы газа на его давление пропорционально абсолютной температуре газа».

Наряду с обобщением законов науки имеет место разделение законов, сужение их объема или содержания, а также ограничение сферы их действия. «…Пределы истины каждого, научного положения, — писал Ленин, — относительны, будучи то раздвигаемы, то суживаемы дальнейшим ростом знания»[23].

Так, законы классической физики с открытием закономерностей мельчайших частиц, микроявлений были ограничены областью макромира, т. е. областью сравнительно больших масс и относительно медленных движений. Действие уже упомянутого закона стоимости в условиях социализма распространяется прежде всего на сферу товарного обращения и главным образом на обмен товаров личного потребления.

Важным вопросом марксистско-ленинского учения о законе является вопрос о соотношении между закономерностями, действующими в различных формах движения материи. Известно, что каждая форма движения (механическая, физическая, химическая, биологическая, общественная) имеет свои собственные закономерности, качественно отличные от закономерностей других форм движения и не сводимые к ним. Марксизм показал ненаучность попыток свести закономерности высших форм движения к низшим, закономерности общества — к закономерностям природы. Однако марксизм, диалектически подходя к этому вопросу, не отделяет непроходимой гранью закономерности различных форм движения. Закономерности низших форм движения материи имеют место и в высших формах движения, но уже не как основные, а как побочные, ограниченные и подчиненные закономерностям данной высшей формы движения, изменившие характер своего действия в новых условиях. Эти положения марксистской философии подтверждаются выводами передовой науки.

Так, великий русский ученый К. А. Тимирязев, исследуя вопрос об усвоении света растениями, всесторонне раскрыл физические и химические условия этого важнейшего биологического процесса (фотосинтеза) и этим нанес сокрушительный удар по идеализму, витализму в естествознании. Тимирязев одновременно показал, что фотосинтез является специфической особенностью растительного мира, специфическим продуктом жизнедеятельности зеленых растений.

Другой замечательный русский ученый, И. М. Сеченов, показал, что вся психическая жизнь, происходящая под воздействием предметов внешнего мира или раздражений, идущих от нашего тела, имеет физиологическую, биологическую основу. Вместе с тем он показал, что человеческому мозгу присущи специфические особенности. Орган мышления — головной мозг, — как центр нервной системы, обладает способностью улавливать раздражения, связывать их друг с другом и передавать их вовне. В результате деятельности нервной системы получаются специфические «продукты»: ощущения, представления и понятия, как отражение объективной действительности.

И. П. Павлов, гордость русской и советской науки, материалистически объяснив деятельность мозга, показал, что основой поведения, психической деятельности являются условные рефлексы простого и сложного типа. Однако он одновременно установил, что психическая деятельность животных и мышление человека качественно отличаются друг от друга. Животные реагируют лишь на непосредственное раздражение органов чувств, т. е. им присуща первая сигнальная система. Человек же обладает сверх того качественно новой, второй сигнальной системой, — словом, речью. Это раздражители специфически человеческого порядка.

Ученые на конкретном материале естествознания доказали связь и единство между закономерностями различных форм движения и одновременно специфику, качественное различие этих закономерностей, а следовательно, ненаучность сведения высших закономерностей к низшим.

Порочность теории сведения сложного к простому состоит именно в том, что признается возможность объяснить сущность, природу высших закономерностей низшими закономерностями. «Всякое движение связано с каким-нибудь перемещением — перемещением небесных тел, земных масс, молекул, атомов или частиц эфира. Чем выше форма движения, тем незначительнее становится это перемещение. Оно никоим образом не исчерпывает природы соответствующего движения, но оно неотделимо от него»[24].

Рука есть рычаг второго рода. Поднятие рукою тяжести совершается по законам механики. Но законы рычагов не могут объяснить процессов, происходящих в мускулах при их сокращении, и причин сокращения. Процесс пищеварения имеет немало общего с физико-химическим процессом горения или гниения, но здесь мы имеем дело с качественно новыми, гораздо более сложными явлениями. «Мы, несомненно, «сведем» когда-нибудь экспериментальным путем мышление к молекулярным и химическим движениям в мозгу, — пишет Энгельс, — но разве этим исчерпывается сущность мышления?»[25].

Ненаучными являются также попытки вывести закон за пределы его действия, перенести его действие полностью или частично в другую, качественно отличную область. Теория сведения является, собственно, одной из форм такой ненаучной экстраполяции. Вот пример. Некоторые современные физико-математики пытаются распространить выводы теории относительности о соотношении материальных масс, пространства и времени, сделанные на основе исследования части вселенной, на всю вселенную в целом. В результате подобных приемов реакционные философы и физики делают антинаучные «открытия» о конечности, ограниченности вселенной в пространстве и во времени, о сотворении и конце мира и т. п. С другой стороны, некоторые физики и математики пытаются вывести все физические свойства микрочастиц из установленных теорией относительности геометрических свойств пространства — времени в гравитационном поле, игнорируя специфические особенности электромагнитного поля.

Энгельс, критикуя закон борьбы за существование, вскрыл ошибку Дарвина, перенесшего в область живой природы лженаучную теорию, заимствованную у экономиста-реакционера Мальтуса и стремящуюся оправдать волчьи законы капитализма. «Проделав этот фокус, — пишет дальше Энгельс, — …опять переносят эти же самые теории из органической природы в историю и затем утверждают, будто доказано, что они имеют силу вечных законов человеческого общества»[26]. Ошибка Дарвина была использована не только реакционными социологами, но и реакционными биологами-вейсманистами, которые под флагом «неодарвинизма» пытаются идеалистически извратить дарвинизм.

Теоретической основой всех указанных извращений в вопросе о соотношении законов является абстрактно-метафизический подход, при помощи которого представители идеологической реакции сочиняют антинаучные теории в угоду классовым интересам своих хозяев. Имеет место также идеалистическое извращение данной проблемы. Оно выражается в попытках «изъять» ту или иную группу явлений из действия необходимости вообще. Известны многочисленные и разнообразные попытки идеалистов объявить всю область общественных явлений сферой «свободы», не подчиненной никаким законам развития. Идеалисты и агностики пытаются представить движение электронов делом их «свободной воли». Они утверждают, что пространственно-временные закономерности не действуют в микромире, что закон причинности не осуществляется в микроявлениях, и т. п. В действительности же решительно все закономерности квантовой механики включают в себя пространственно-временные и каузальные определения, выражая их лишь в особой, своеобразной форме соответственно особенностям микрообъектов (предельно быстрое движение и предельно малая величина этих объектов) и методам исследования микромира (статистический, «массовый» характер измерения).

Виталисты заявляют, что целесообразные приспособления в живой природе не результат закона естественного отбора, а выражение «продуктивности художественного творчества» самих растений и животных и т. д.

Все эти мистико-фантастические измышления наглядно иллюстрируют вредоносное влияние идеологической реакции на науку и стремление этой реакции превратить науку в средство идейного закабаления трудящихся.

* * *

Знание законов объективного мира имеет прежде всего практическое значение. Удовлетворение потребностей практики является конечной целью открытия законов, так как целью всякой истинной науки являются служение и помощь практике. История науки показывает, что многие законы, которые казались имеющими лишь чисто теоретический интерес, в дальнейшем получали практическое применение. «Законы внешнего мира, природы… суть основы целесообразной деятельности человека»[27].

Современная техника промышленности и сельского хозяйства основывается на законах, открытых науками о природе. Используя законы природы, наука создает новые вещества, новые сорта растений и новые породы животных, изменяет их свойства. Знание законов общественного развития, открытых марксизмом-ленинизмом, явилось необходимым условием подготовки социалистической революции и победы рабочего класса в СССР. Строительство социалистического, коммунистического общества основано на сознательном использовании объективных законов развития природы и общества.

«Теория марксизма, — писал В. И. Ленин, — освещенная ярким светом нового, всемирно-богатого, опыта революционных рабочих, помогла нам понять всю закономерность происходящего. Она поможет борющимся за свержение капиталистического наемного рабства пролетариям всего мира яснее сознать цели своей борьбы, тверже идти по наметившемуся уже пути, вернее и прочнее брать победу и закреплять победу»[28].

Товарищ Сталин учит нас, что «партия пролетариата, если она хочет быть действительной партией, должна овладеть, прежде всего, знанием законов развития производства, знанием законов экономического развития общества»[29], что каждый ленинец должен быть «знакомым с законами общественного развития, умеющим пользоваться этими законами и стремящимся быть активным участником политического руководства страной»[30].

Знание законов природы дает возможность планомерно преобразовывать ее на благо трудящихся. Коренной задачей науки является познание законов объективного мира. Изучение законов есть средство, при помощи которого наука глубоко проникает в сущность явлений и тем самым вооружает практику. Наука может служить практике лишь тогда, когда раскрывает законы явлений. Объективные законы представляют собою могучие силы развития. Целенаправленное использование этих сил для революционного преобразования природы и общества — такова конечная задача и цель передовой науки.

Партия Ленина — Сталина, опираясь на марксистско-ленинскую науку о законах развития общества, ведет нашу Родину по пути победоносного строительства коммунизма. Научная политика нашей партии основана на применении объективных законов общественного развития.

Практика определяет направление и характер развития научных теорий. Товарищ Сталин в определении ленинизма подчеркивает развитие ленинизмом теории и тактики пролетарской революции и диктатуры пролетариата, т. е. тех именно вопросов марксизма, разработка которых непосредственно связана с практическими задачами прямого штурма капитализма и построения социализма. Ленин писал, что развитие составных частей марксистской теории определялось основными задачами, стоявшими перед пролетариатом нашей страны и его партией на разных этапах. Перед революцией           1905–1907 годов в связи с вопросом о путях развития России на первый план выдвинулась задача развития экономической части марксизма; в процессе первой русской революции — задача развития политической части марксизма, стратегии и тактики партии рабочего класса; после поражения революции 1905–1907 годов наступил период «философской разборки», особого внимания к разработке и к дальнейшему развитию философской части марксизма.

Тесная связь теории и практики — единственно верный путь познания закономерностей природы и общества. Образцом единства теории и практики в области биологии является мичуринское учение, основанное на принципах диалектического материализма и соответствующее действенному, революционно-практическому духу марксизма-ленинизма. Оно неразрывно связано с практикой совхозно-колхозного движения, с решением важных задач социалистического сельского хозяйства, творчески развивает учение Дарвина. «Из науки, преимущественно объясняющей прошлую историю органического мира, дарвинизм становится творческим, действенным средством по планомерному овладению, под углом зрения практики, живой природой»[31].

«Управляя условиями внешней среды, условиями жизни растительных организмов, можно направленно изменять, создавать сорта с нужной нам наследственностью»[32].

Знание законов может быть использовано для управления ими и предотвращения их нежелательного действия. Товарищ Сталин, выступая в 1944 году и говоря о возможности попыток со стороны Германии после ее поражения вновь предпринять агрессию, указал одновременно на меры, которые необходимы для того, чтобы предотвратить новую агрессию, а если война все же возникнет, — задушить ее в самом начале и не дать ей развиться[33].

И. В. Сталин учит, что люди не могут ни создавать, ни отменять объективных законов; они могут овладеть законами природы и общества и использовать их в своих целях, ограничить сферу их действия, придать им другое направление.

Человек — раб закона, если не познал его. Однако люди, познавшие действие законов, в состоянии господствовать над ними. Свобода, указывал Энгельс, состоит отнюдь не в том, чтобы действовать вопреки объективным законам. Подобная «свобода» невозможна. Свобода есть познанная необходимость. Применение и использование законов природы и общественного развития опровергает утверждение о фатальном действии законов.

Основоположники марксизма-ленинизма многократно указывали, что правильность политики определяется знанием законов общественного развития и умением применять это знание в решении конкретных вопросов, что решение политических вопросов без научной основы не сможет привести к успеху. Сила политики большевистской партии состоит в ее научности, принципиальности, в том, что она в целом и в частных вопросах основана на научном применении объективных законов общественного развития, на учете различного действия этих законов в различных условиях, что она направлена на создание таких условий, при которых действие объективных законов в наибольшей степени способствует осуществлению исторических задач рабочего класса.

В социалистическом обществе люди впервые овладевают своими собственными общественными отношениями. При социализме, писал Энгельс, «законы их (людей. — Я. Т.) собственных общественных действий, противостоящие людям до сих пор как чуждые, господствующие над ними законы природы, будут применяться людьми с полным знанием дела, следовательно, будут подчинены их господству»[34].

Объективные закономерности социалистического общества сознательно учитываются и используются в политике, проводимой коммунистической партией, Советским государством — главной, решающей силой в раскрытии и использовании объективных законов социалистического общества.

Планомерно используя объективные законы социализма, советский народ открывает все новые, все более богатые и многообразные возможности, заложенные в условиях советского строя и в природных условиях СССР.

Исторические победы и успехи советского народа, достигнутые им под руководством великой партии Ленина — Сталина, показывают, как планомерное, целеустремленное, преодолевающее все трудности научно-практическое использование законов и управление ими служат благу трудящегося человечества.

Законы общественного развития объективно направлены против классовых целей и интересов современной буржуазии. Поэтому открытие и применение законов общественного развития встречает яростное сопротивление отживающих, реакционных сил. Стремление реакционных классов осуществить свои цели и интересы противоречит объективным законам общественного развития. Попытки международной реакции во главе с американским империализмом изолировать Советский Союз и организовать новую войну, ликвидировать режимы народной демократии, ослабить коммунистическое и демократическое движение в своих странах, восстановить довоенные колониальные порядки и т. п. находятся в противоречии с объективным ходом вещей, с тенденциями развития современного общества и поэтому обречены на неудачу. Борьба всех свободолюбивых, демократических, прогрессивных сил принимает все более массовый и активный характер. Революционное движение трудящихся, руководимых классово сознательным пролетариатом, превращает трудящихся в субъективный, сознательный фактор истории общества.

Отмирание старого и нарастание нового — объективный закон развития, учит товарищ Сталин. Непреодолимое действие этого закона выражается, с одной стороны, в усилении и обострении общего кризиса капиталистической системы, в деградации и маразме буржуазной культуры, в неспособности правящих кругов империалистических стран остановить действие тех сил, которые ведут капитализм к его гибели. С другой стороны, действие этого закона проявляется в быстром росте и все усиливающейся мощи антиимпериалистических сил, которые под руководством пролетарских партий сознательно ускоряют отмирание старого и нарастание нового.

[1] В. И. Ленин. Философские тетради, стр. 126. 1947.

[2] Там же, стр. 127.

[3] Ф. Энгельс. Диалектика природы, стр. 186. 1950.

[4] И. Сталин. Вопросы ленинизма, стр. 536. 11-е изд.

[5] И. В. Сталин. Соч. Т. 1, стр. 340.

[6] В. И. Ленин. Философские тетради, стр. 126.

[7] Там же.

[8] В. И. Ленин. Соч. Т. I, стр. 122.

[9] К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные письма, стр. 223. 1947.

[10] Там же, стр. 172.

[11] И. В. Сталин. Соч. Т. 9, стр. 165.

[12] В. И. Ленин. Соч. Т. 31, стр. 65.

[13] Ф. Энгельс. Диалектика природы, стр. 189.

[14] В. И. Ленин. Философские тетради, стр. 146.

[15] Там же.

[16] Там же, стр. 148.

[17] В. И. Ленин. Соч. Т. 14, стр. 294.

[18] И. Сталин. Вопросы ленинизма, стр. 544. 11-е изд.

[19] D. Hilbert. Статья «Naturerkennen und Logik» в журнале «Die Naturwissenschaften», стр. 963. 1930.

[20] Tам же, стр. 962.

[21] Там же, стр. 959-960.

[22] Ф. Энгельс. Анти-Дюринг, стр. 90. 1950.

[23] В. И. Ленин. Соч. Т. 14, стр. 122.

[24] Ф. Энгельс. Диалектика природы, стр. 44.

[25] Там же, стр. 197.

[26] К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные письма, стр. 306.

[27] В. И. Ленин. Философские тетради, стр. 161.

[28] В. И. Ленин. Соч. Т. 28, стр. 456.

[29] И. Сталин. Вопросы ленинизма, стр. 552. 11-е изд.

[30] Там же, стр. 599.

[31] Т. Д. Лысенко. О положении в биологической науке, стр. 42. 1948.

[32] Там же, стр. 36.

[33] Cм. И. Сталин. О Великой Отечественной войне Советского Союза, стр. 166. 1947.

[34] Ф. Энгельс. Анти-Дюринг, стр. 267.