1. «…Как же соединить себя с собачьей панской кровью?»
В Донецке один из главных бульваров носит имя Тараса Шевченко. Года три назад кто-то из холуёв «Нового порядка» перечёркнул таблички с именем бульвара и написал рядом что-то вроде «Проспект русского ополчения». Власти пока что не хотят переименовывать бульвар, ибо это политически невыгодно российскому империализму, так как будет обнаружен тот факт, что он воюет не столько с украинским правительством (оно классово своё), сколько с трудовым народом Украины, его революционно-освободительными традициями, демократическими элементами национальной культуры, с народным языком.
Тарас Шевченко — враг нынешних фашистских правительств. Но сбросить эту колоссальную фигуру со счетов, запретить его фашистам не удаётся. Отсюда попытки облить грязью или фальсифицировать великого Кобзаря, которые предпринимались не раз с обеих сторон — и российской и украинской буржуазией. Ещё бы, современным рабовладельцам мешает этот крупнейший украинский поэт, народный художник, политический деятель, гениальный выразитель революционных стремлений беднейших и наиболее угнетённых слоёв крестьянства в ту эпоху, когда феодально-крепостнический строй, так почитаемый нынешней буржуазией, переживал острейший кризис. Революционер-демократ Тарас Шевченко — украинский писатель, творец живого украинского языка, лучший представитель его литературы. Шевченко до сих пор опасен и неугоден эксплуататорам, потому что он не только совершенно народный писатель, но и политический деятель и борец за свободу угнетённых масс.
Эпоха, к которой принадлежал Шевченко, гениально отражённая в его произведениях, есть эпоха 30–50-х гг. XIX в., когда экономическое развитие всё больше втягивало Россию на путь капитализма. Старые формы крепостнического хозяйства рушились, всё очевиднее становились гнилость и бессилие крепостной России. Крестьянские «бунты», возрастая с каждым десятилетием, заставляли царское помещичье правительство взяться за реформы. Шевченко выступил как великий художник-революционер в самую мрачную пору в истории крепостнически-рабского уклада — в николаевское время. На Украине положение трудящихся ещё более ухудшалось жестоким национальным угнетением. Украинский язык, украинская культура находились под запретом властей. Десятки миллионов украинской бедноты были обречены на темноту, забитость, нищету и каторжный труд. Шевченко так напишет о положении беднейшего крестьянства в то время:
Читать далее
Знакомые настроения, верно? У каждого найдутся приятели, друзья или родственники, которые так или примерно так рассуждают. Встречается такая позиция и среди представителей самого революционного класса нашей эпохи — рабочего класса.
Помните, как начиналась буржуазная контрреволюция? Она подала свой голос в середине восьмидесятых.
Сколько бы ни кричали с пеной у рта буржуазные идеологи о равноправии, которое якобы предоставляет всем своим гражданам капиталистическое общество, мы видим, что в реальной жизни равных прав у людей при капитализме, увы, нет. Формально «на бумаге» права вроде бы у есть у всех, да только в действительности одни своими правами могут воспользоваться, а другие — нет. Главная ценность нашего буржуазного бытия – деньги, и тот факт, что у одних они есть, а у других их нет, и является той самой границей, которая отделяет людей первого сорта, обладающих правами и способными ими воспользоваться, на людей второго сорта, которые о правах могут только мечтать.
Где-то в семидесятых годах прошлого века у советской интеллигенции стали появляться отвратительные замашки. В ней стала проявляться какая-то надменность, какое-то презрение к рабочему классу. Рабочий класс ее кормил, поил, одевал, обувал. Работал на полях и фермах, на заводах и фабриках, растил хлеб, добывал уголь, строил дома, проводил дороги. А интеллигенция пользовалась всеми этими благами и считала, что так и должно быть. Благодарности к своему кормильцу она не испытывала. Наоборот, полагала, что это он должен ей быть благодарен, что он ее недостоин и по своей грубости и низменности неспособен оценить ее, такую тонкую и возвышенную.
Слово «обыватель» мы произносим с брезгливостью и презрением. И с полным правом. Обыватель — отвратительная и ядовитая тварь. На нем держится капитализм. В нашем сознании уже сложился образ обывателя — однозначный и определенно отталкивающий. Обыватель — пошл, недалек, глуповат и жадноват, ограничен, но себе на уме, живет на уровне инстинктов, и кроме своего благополучия, ничего не знает и знать не хочет. Примерно такой образ появляется у нас в воображении при слове «обыватель».
Рылеев, Пестель, Герцен, Чернышевский, Софья Перовская, Владимир Ульянов-Ленин… Интеллигенты-революционеры. Интеллигенты, посвятившие себя народу. Все они вышли из привилегированного класса. Все они волею судьбы имели доступ к образованию и культуре, которых были лишены широкие народные массы.
Приводим выдержку из одного очень любопытного документа, который наглядно свидетельствует о том, чего стоят все те, кто считает себя «интеллектуальной элитой общества», «цветом нации», «лучшими людьми страны». Действительно, классовая сущность интеллигенции во все времена одна — холуйство перед правящим классом. Пока у власти в СССР был советский народ — пролетариат, интеллигенты пели ему дифирамбы, как только вполне реальной стала в стране угроза немецкой оккупации, «творческая элита» уже была готова угождать новым хозяевам.